Его обзовут рыцарем, но придраться не смогут.
Довольно-таки быстро установили крест. Поставили прямо на мостовую.
От ветра крест немного покачался, но его с двух сторон привалили полень-
ями. Над площадью плыли бледные облака. Тревожно просвечивали серые
звезды. Поленницу облили бензином.
- Не жалейте горючего, - крикнул высокий мужик, - не хватит, выручим.
- Сейчас согреется, - сказал сосед и потер руки.
"Согреется, - подумал Веселок, - пока огонь не начнет кусаться".
Костер выпыхнул, загорелся. Пламя еще не коснулось человека, и пока
огонь казался мирным. Несколько людей, ужасно измученных холодом, пере-
шагнули белую черту и протянули к костру руки. Камни пока они спрятали
за пазуху. (А у Веселка пазуха была чиста. Какое это счастье!)
От запаха дыма проснулся голый еврей, потянул ноги, чтобы они были
ближе к теплу. Уж он-то замерз как никто. На несколько секунд установи-
лась мирна картина: жертва и палачи грелись у костра, как дружная компа-
ния.
Пока не подбежал человек с мегафоном. Он заорал:
- Господа, господа! Отойдите от костра. Это вам очистительный огонь,
а не пошлое бытовое тепло.
Люди неохотно отошли.
А человек на костре ожил окончательно. От тепла проснулось его созна-
ние. Господи, как безнадежно и жалобно он кричал. Это был интернацио-
нальный общечеловеческий крик: в нем не было акцента. По этой причине
многие почувствовали к несчастному сострадание.
Костер полыхал, окружив себя тенью, находясь в ней, как в футляре. По
площади кругами расходилось тепло. Веселку оно согрело продрогшую грудь.
Какое благо, но на ужасном фоне трагедии. Первый ряд потянулся к костру.
Но устроители казни дали команду "Назад!", потому что ненависть лучше
сохраняется на морозе.
Раздалась команда бросать камни. А у Веселка не было камня, но, чтобы
не привлекать к себе внимания, он сжал в ладони немного легкого прост-
ранства и взмахнул рукой. И опешил! От его жеста колыхнулось пламя, опа-
лив жертве лицо, загорелись волосы и выступила черна кровь под ребром,
сломанным камнем.
В наступившей тишине громко звякнуло под ногами. На мостовую упало
помятое детское ведерко. Его владелица свободными руками кинулась обни-
мать Веселка. Он едва высвободился из объятий. Не до них. Как же так по-
лучилось, что воздух, который он швырнул в осужденного, превратился в
камень?
- Святой ты наш! - кричала женщина.
Крепкая мужская рука уважительно хлопнула Веселка по спине:
- Думали, он жид, а парнишка-то в доску свой.
Веселок пробормотал, что он здесь случайно. Но слава уже шла косяком.
Подарки специально не готовили, поэтому надарили всякую всячину: полный
мужчина подарил свой любимый значок "Хочу пива", больше всего надарили
авторучек и расчесок, потому что эти предметы у каждого под рукой.
Когда волна славы почтительно спала, Веселок увидел, что тело челове-
ка догорает, начал остывать металлический крест, мерк его накаленный
красный цвет. "А душа не горит", - обескураженно подумал Веселок, но,
глядя на обгоревший скелет, в это трудно было поверить.
Казнь завершилась. Художественная самодеятельность покинула площадь
на маршрутном такси. Основная масса зрителей пошла пешком. Впечатление
от зрелища бередило ум, делало жизнь интересной. Многие остались на пло-
щади. Не всем же охота в бытовую скуку.
Кто танцевал, кто копался в золе, но все они смеялись как сумасшед-
шие. Потому что они сожгли своего врага, отомстили ему, и теперь душа их
была свободна от ненависти. Их никто не накормил, но сейчас они не хоте-
ли есть, они чувствовали приятную духовную сытость,которой переполнились
души. Так что же за механику имеет человеческая душа, если казнь врага
(но прежде всего человека) может ее радовать? Веселок подумал об этом,
но его больше заинтересовал другой вопрос: как все же, швырнув горсть
пространства, он перебил человеку ребро, вызвал кровь.
Костер почти затух. Редкие угли еще краснели на пепелище. И тут Весе-
лок увидел босоногую женщину. Она сидела на подгоревшем березовом полене
и грела ноги на остывающем костре. На нее падала тень от креста.
- Болят? - поинтересовался Веселок.
- Болят, - призналась женщина.
Веселок придвинул к полену камень (один из тех роковых, но не роко-
вой, потому что тот увезли на отдельной машине с почетом), сел рядом с
женщиной.
- Болят, значит, живые, - сказал он.
- Спасибо, утешил, - усмехнулась она.
- Сейчас утешу, - произнес Веселок и начал разуваться. - Хочу одол-
жить вам ботинки.
- А вы как?
- Обойдусь, - великодушно сказал Веселок и кивнул на ее черные от уг-
ля и золы ноги, - некоторые босиком ходят.
- Случилось такое несчастье, - невесело хихикнула она. Женщина и лицо
запачкала золой. Настоящая замарашка. Веселок почувствовал к странной
особе, щупленькой, беззащитной, нежность рыцаря. Он протянул ей ботинки,
сказав, что сам дойдет в шерстяных носках.
Взяв ботинки, женщина долго рассматривала их, щупала, вздохнула и
сказала, что если он может, то пусть лучше даст шерстяные носки, а в
этих мокроступах она и метра не пройдет.
Веселок не возражал, носки отдал ей с охотой, надел привычные ботин-
ки. Через нежность покровителя он почувствовал к ней желание. Жаль толь-
ко, что он почувствовал это вблизи обгоревшего скелета. Да что он за че-
ловек? Человек ли?
Замарашка надела носки, поднялась. Встал и Веселок. Она неожиданно
пожала ему руку и поцеловала.
- Спасибо вам, вы меткий человек, прямо в ребро попали!
- Не надо из меня делать героя, - смутился Веселок, - случайно полу-
чилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23