Бриджид О-Шонесси сморгнула слезу. Сделав шаг вперед,
она, прямая и гордая, посмотрела ему в глаза.
- Ты обвинил меня во лжи, - сказала она. - А теперь
сам лжешь. Ты лжешь, если не хочешь признаться, что в глу-
бине души чувствуешь, как, несмотря ни на что, я люблю тебя.
Спейд резко и быстро поклонился. Глаза наливались
кровью, но в остальном его мокрое желтоватое лицо с застыв-
шей улыбкой не изменилось.
- Пусть я это чувствую, - сказал он. - Что с того Я дол-
жен доверять тебе Тебе, сыгравшей такую милую шутку
с... с моим предшественником Терзби Тебе, хладнокровно,
словно муху, пристрелившей Майлза, против которого, соб-
ственно, ты ничего не имела, с единственной целью-утопить
Терзби Тебе, надувшей Гутмана, Кэйро, Терзби-кого еще
Тебе, которая за все время нашего знакомства и получаса не
могла честно играть со мной И я тебе должен доверять Нет,
нет, дорогая. Я бы не доверился тебе, если бы и мог. Зачем
Она не отвела взгляда от его глаз и ответила ему твер-
дым голосом:
- Зачем Если ты играл со мной, если ты не любишь ме-
ня, ответа на этот вопрос нет. А если бы любил, то ответа бы
и не требовалось.
Глаза Спейда налились кровью, а деревянная улыбка пре-
вратилась в гримасу. Хрипло откашлявшись, он сказал:
- Чертовски неподходящее время для речей. - Он по-
ложил ей руку на плечо. Рука его подрагивала. - Мне пле-
вать на то, кто кого любит. Мной ты вертеть не будешь. Я не
пойду по стопам Терзби и черт знает кого еще. Ты убила
Майлза и за это ответишь. Я мог бы помочь тебе, отпустив
других и взяв на себя все трудности общения с полицией. Но
сейчас уже поздно. Сейчас я тебе уже ничем не могу помочь.
Да и не стал бы, если бы и мог.
Поверх его руки, лежавшей на ее плече, она положила
свою.
- Тогда не помогай мне, - прошептала она, - но только
не надо делать мне больно. Отпусти меня.
- Нет, - сказал он. - Я пропал, если не передам тебя
полицейским, когда они сюда пожалуют. Только этим я еще
могу спастись от тюрьмы.
- И ты ничем не хочешь пожертвовать ради меня
- Мною ты вертеть не будешь.
- Не говори так, пожалуйста. - Она сняла его руку со
своего плеча и поднесла ее к лицу. - Зачем тебе так поступать
со мной, Сэм Неужели мистер Арчер был тебе ближе, чем...
- Майлз, - сказал Спейд хрипло, - был сукин сын. Я по-
нял это в первую же неделю нашей совместной работы и соби-
рался вышвырнуть его, как только истечет срок контракта.
Так что, убив его, ты мне ничем не навредила.
- Тогда в чем же дело
Спейд высвободил свою руку. Он уже не улыбался
и не гримасничал. На его мокром желтом лице залегли суро-
вые складки.
- Послушай, - сказал он. - Толку у нас не будет. Ты
никогда не поймешь меня, но я все же попытаюсь еще раз,
последний. Слушай. Когда у тебя убивают компаньона, ты
должен что-то сделать. И совершенно неважно, как ты к нему
относился. Он был твоим компаньоном, и ты обязан сделать
что-нибудь. Видишь ли, мы к тому же были детективами.
И когда убивают кого-то из твоей конторы, отпускать убий-
цу-последнее дело. Для всех-для твоей конторы, для
любого детектива, где бы он ни работал. Третье: я детектив
и ожидать от меня, что я буду ловить преступников, а потом
отпускать их на все четыре стороны, это все равно, что на-
пустить собаку на кролика, но не позволять ей схватить его.
Иногда такие вещи, конечно, случаются, но они противоесте-
ственны. Я мог отпустить тебя, только позволив улизнуть
Гутману, Кэйро и мальчишке. Но...
- Ты это серьезно-перебила она. - Может, ты ду-
маешь, я поверю, будто все, что ты говоришь, достаточная
причина, чтобы сдать меня...
- Дослушай, а потом говори. Четвертое: отпустить тебя
я могу, только отправившись вместе с остальными на висе-
лицу. Дальше. У меня нет оснований доверять тебе, но до-
пустим, я тебе доверился и сумел как-то выпутаться из этой
истории-в этом случае я всю жизнь у тебя на крючке; и ты
сможешь дергать за веревочку, когда захочешь. Это уже пя-
тое. Шестое состоит в том, что, поскольку я тоже кое-что знаю
о тебе, у меня нет гарантии, что тебе однажды не захочется
продырявить и меня. Седьмое: мне даже и думать противно,
что у тебя есть шанс-пусть даже и один из ста-обвести
меня вокруг пальца. И восьмое... впрочем, хватит. И все это
на одной чаше весов. Может, некоторые из соображений не
очень серьезные. Не буду спорить. Но, посуди сама, сколько
их! А что можно положить на другую чашу Только то, что,
может быть, ты любишь меня, а я, может быть, люблю тебя.
- Ты ведь наверняка знаешь, - прошептала она, - лю-
бишь меня или нет.
- Не знаю. Потерять от тебя голову немудрено. - Он
жадно осмотрел ее с головы до ног и с ног до головы. - Но я не
знаю, что такое любовь. И не уверен, что это знает кто-нибудь
вообще. Но предположим, я знаю, что люблю тебя. Что с того
Через месяц все может кончиться. Со мной такое уже бывало
раньше... и быстро кончалось. Что тогда Тогда я буду думать,
что ты обвела меня вокруг пальца. А если я отпущу тебя и
попаду в тюрьму, то уж точно буду считать себя последним
идиотом. А если я сдам тебя в полицию, то жалеть, конечно,
буду чертовски... мне предстоят невеселые ночи... но это
пройдет. Слушай. - Он взял ее за плечи, она выгнулась, и он
склонился над ней. - Если тебя все это не убеждает, плюнь,
а решим мы так: я не стану с тобой спать как раз потому, что
все во мне хочет... хочет послать к дьяволу все последствия
и сделать это... и еще потому... черт бы тебя подрал... что ты
рассчитывала на свои чары, общаясь со мной, как и со всеми
другими. - Он отпустил ее плечи, и руки его плетьми повисли
вдоль тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64