По приказу Великого Магистра ордена
Вилльерса де л-Ильд д-Адана турецкие рабы сделали эту дра-
гоценную птицу в замке святого Анджело, и вскоре ее ото-
слали Карлу, который в то время находился в Испании. Гале-
рой, которая везла птицу, командовал член ордена француз-
ский рыцарь Кормье или, по другим источникам, Корвер..
Его голос снова опустился до шепота. - До Испании птичка
так и не долетела. - Он улыбнулся, не разжимая губ, и спро-
сил: - Вы слышали о Барбароссе, Красной Бороде, Каир-ад.
Дине Нет Это знаменитый предводитель морских пиратов,
обосновавшийся в то время в Алжире. И он, сэр, захватил
галеру и забрал птицу. Птица попала в Алжир. Это факт.
Французский исторник Пьер Дан приводит его в одном из
своих писем из Алжира. Он писал, что птица находилась
в Алжире более сотни лет, пока ее не увез оттуда сэр Фрэнсис
Верней, английский авантюрист, который какое-то время
плавал с алжирскими пиратами. Может, это и неправда, но
Пьер Дан верил в это, и для меня этого достаточно.
В книге леди Фрэнсис Верней "Мемуары семьи Верней
в Х||| веке" птица не упоминается. Я проверял. И совер-
шенно определенно, что, когда сэр Фрэнсис умирал в мессин-
ской больнице в 1615 году, сокола у него не было. Он разо-
рился вчистую. Но, сэр, нет никакого сомнения в том, что
птица оказалась в Сицилии. Там она в конце концов стала
собственностью Виктора Амадея вскоре после его коронации
в 1713 году и была одним из его свадебных подарков невесте,
когда он женился в Шамбери после отречения от престола.
Это факт, сэр. Сам Карутти, автор "Истории царствования
Виктора Амадея ||", подтверждал его.
Может быть, они-Амадей и его жена-взяли птицу
с собой в Турин, когда он попытался вновь занять престол.
Но как бы то ни было, в следующий раз она появляется уже
в руках испанца, который участвовал во взятии Неаполя
в 1734 году, - отца дона Хозе Монико-и-Редондо, графа Фло-
ридабланки, главного министра Карла |||. Нет никаких при-
чин сомневаться, что она пробыла в этой семье, по крайней
мере, до конца Первой Карлистской войны в 1740 году. Затем
она объявляется в Париже как раз в то время, когда туда из
Испании бежали многие карлисты. Один из них, видимо,
и привез ее туда. Неважно, кем он был, ибо совершенно ясно,
что о ее истинной ценности он и понятия не имел. Во время
Карлистской войны птицу из предосторожности покрыли
каким-то составом, после чего она превратилась в обыкно-
венную черную статуэтку. И в этом обличье, сэр, она целых
семьдесят лет переходила в Париже от одного дельца к дру-
гому-глупцы не понимали, с каким сокровищем они имеют
дело.
Толстяк улыбнулся и горестно покачал головой. Потом
продолжил:
- Семьдесят лет, сэр, эта несравненная драгоценность,
если так можно выразиться, прозябала в трущобах Парижа.
Так продолжалось до 111 года, когда греческий делец Хари-
лаос Константинидис наткнулся на нее в одной из захуда-
лых лавчонок. Харилаос быстро раскусил, что попало ему
в руки. У него поразительный нюх на такие вещи. Именно
Харилаос, сэр, проследил большую часть истории этого не-
сравненного сокровища и точно установил его происхожде-
ние. Я узнал об этом и выдавил из него почти все сведения,
хотя кое-какие детали мне и пришлось потом добавить
самому.
Харилаос, сэр, не спешил продавать птицу. Он знал, что,
несмотря на невероятную стоимость самих драгоценностей,
цена вещи вырастет до баснословных размеров, если удастся
неопровержимо установить ее подлинное происхождение.
Возможно, он намеревался вести дело с одним из современных
богатых наследников старого ордена-Английским орденом
святого Иоанна Иерусалимского, прусским Иоханнитерорден|,
а то и с французским или итальянским потомками суверен-
ного Мальтийского ордена.
Толстяк поднял свой стакан, улыбнулся, увидев, что он
пуст, и вновь встал налить виски себе и Спейду.
- Ну что, постепенно начинаете мне верить-спросил
он, наливая содовую из сифона.
- Я никогда не говорил, что не верю вам-
- Вы не говорили, - усмехнулся Гутман. - Говорил ваш
вид. - Он сел, отпил большой глоток, вытер рот носовым
платком. - Чтобы обезопасить себя на время исторических
штудий, Харилаос покрыл птицу новым слоем эмали, придав
ей тот вид, который она имеет сейчас. Ровно через год после
того, как он приобрел сокола, или месяца через три после его
вынужденного признания мне, находясь в Лондоне, я про-
читал в "Таймс", что его дом ограблен, а сам он убит. Уже
на следующий день я был в Париже. - Он сокрушенно пока-
чал головой. - Птица исчезла. Бог свидетель, сэр, я просто
обезумел от ярости. Я был уверен, что никто больше не знает,
что представляет собой черная птица. Что, кроме меня, грек
не рассказал об этом никому. Из его дома было украдено
очень много вещей. Это укрепляло меня во мнении, что вор
забрал птицу вместе с остальной добычей, не подозревая о ее
настоящей ценности. Потому что, смею вас уверить, человек,
знающий истинную цену птице, не стал бы марать руки ни
о что другое, кроме разве что драгоценностей короны.
Он закрыл глаза и самодовольно улыбнулся какой-то
своей мысли. Открыв глаза, он сказал:
- Это было семнадцать лет назад. Как видите, сэр, у меня
ушло семнадцать лет, чтобы напасть на след сокола, но в кон-
це концов мне это удалось. Я не из тех, кто легко отчаива-
ется. - Улыбка его стала шире. - Я хотел найти птицу и на-
шел ее. Я хочу иметь ее, и она у меня будет. - Он осушил
свой стакан, снова вытер губы и спрятал платок в карман..
Я шел по следу птицы, и он привел меня в дом русского гене-
рала Кемидова в пригороде Константинополя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64