– Что? – Джой попыталась вывернуться из его хватки. – О чем ты?
– Спроси у своей бабушки, – на мгновение прикосновение рук Индиго к ее плечам сделалось дружеским. – Она наверняка это знает, твоя Абуэлита. Прекрати вертеться, Фина Ривера, и приготовься – сейчас этот грузовик проедет… Пошла!
И Индиго мощным шлепком проводил девочку через Границу, под безмятежное небо Шей-раха.
Раздобыть золото для целебной мази оказалось куда легче, чем отыскать нужные травы. Некоторые из тех травок, которые припомнила Абуэлита, здесь не росли, и неясно было, можно ли их чем-то заменить. Другие же росли, но встречались до безобразия редко. Но у Абуэлиты и Джой были бесценные помощники: вездесущие тируджайи, знающие о растениях все, что только можно знать, и все ручейные джаллы Шей-раха, выказавшие поразительные познания о всякой прибрежной растительности. Названная сестра Джой даже обратилась за советом к речной джалле, знакомой Индиго. Она как-то ухитрилась выпросить у речной джаллы необходимый компонент мази – животный жир. Откуда взялся этот жир, Джой не знала и знать не желала. Абуэлита же отнеслась к этому так же просто, как и ко всему остальному, и сказала лишь:
– Как, по-твоему, мы делали это в Лас-Перлас? Не будь такой разборчивой, Фина.
Она непрерывно, прямо голыми руками размешивала смесь.
Абуэлиту тревожила еще одна проблема: как получить достаточно жаркий огонь, чтобы на нем можно было расплавить золото. Она вышла из затруднения, вырыв у реки во влажном песке яму, заполнив ее монетами Индиго и уговорив некоторое количество взрослых шенди одновременно дохнуть туда огнем – язычки пламени были небольшими, но раскаленными добела. Джой отчаянно хотелось узнать, как Абуэлита нашла общий язык с дракончиками. На ее вопрос бабушка ответила.
– Querida, я находила общий язык с сиделками в «Серебряных соснах». Я могу договориться даже с твоими родителями. Скажи мне, что по сравнению с этим какие-то там драконники?
Ко втихомолку отправился высоко в горы – там почти никто не бывал – и вернулся с алой тыквой размером почти с себя самого. Джой ни разу не видела в здешних местах ничего подобного, но Ко сказал, что их здесь полно, нужно только знать, где искать. Им понадобился целый день, чтобы проковырять упругую кожуру и выдолбить тыкву. Но зато из нее получился превосходный котел. Абуэлита смешала в нем золото, жир, мелко покрошенные листья и траву, кору, соки разных растений и мякоть самой тыквы. Она готовила мазь в полном одиночестве, не подпуская к себе даже Джой, и насвистывала сквозь зубы старинную песню погонщиков мулов. Потом Абуэлита дважды плюнула в тыкву, произнесла два-три слова, которые не были ни английскими, ни испанскими, и подозвала внучку.
– Вот, – сказала она. – Теперь станет ясно, знали мы у себя в Лас-Перлас что-нибудь или нет. Может, да, а может, и нет.
Джой встревоженно уставилась на бабушку.
– Как – нет? Ты же говорила, что это снадобье всегда помогало!
– Я сказала «всегда»? – Абуэлита поджала губы и слегка пожала плечами. – Ну, я уже стара, могу что-то и забыть Маленький ничтожный городишко, населенный лишь нищими крестьянами. Там мы привыкли использовать для лечения даже самые безумные зелья. Но, так или иначе, это было в Лас-Перлас. А здесь – совсем другое место.
– Индиго сказал, что эта мазь не поможет, – несчастным голосом произнесла Джой. – Но он все равно продал свой рог…
Абуэлита стремительно развернулась, обняла внучку и тут же задала ей нагоняй:
– Фина, прекрати так переживать по любому поводу! Мы сделали все, что смогли. Ни от кого нельзя требовать большего. Поможет мазь или не поможет, но Индиго знает, что мы сделали все, что было в наших силах. И Бог это знает. А теперь ступай и приведи всех сюда. Пора.
Джой сейчас постоянно боялась, что Граница сместится и они с Абуэлитой застрянут в тысячах миль от дома. Но зрелище Старейших Шей-раха, идущих за исцелением, вышибло у нее из головы все прочие мысли. Абуэлита развела костерок и подвесила над ним свою тыкву-котел. Она устроилась на краю степи, окаймленной с двух сторон отдаленными безлесными холмами, а с третьей – Летними Болотами (это место облюбовали сатиры и во множестве собирались там в теплое время). И отсюда Джой было видно, как с трех сторон к костерку тянутся длинные, насколько хватает глаз, процессии единорогов, а хвосты этих процессий теряются в тумане или солнечном мареве. Джой никогда еще, даже на лугу, не видела столько Старейших одновременно. Девочка попыталась сосчитать их, но почти сразу же сбилась. Здесь можно было увидеть единорогов всех цветов, от красных каркаданнов, отливающих золотом ярче монет Индиго, до килинов, исчерна-синих. Взрослые Старейшие стояли спокойно и величаво, а между ними сновали жеребята, ровесники Турика. И надо всем этим царила отчетливая, как никогда, музыка Шей-раха, вобравшая в себя все великолепие и разнообразие Старейших. Казалось, будто земля и воздух переполнены этой музыкой и теперь она ключом бьет через край. «Как люди в очереди за прививкой от гриппа», – подумала Джой, глупо хихикнула, потом отвернулась и расплакалась.
Абуэлита сидела у котла, скрестив ноги, и по очереди смазывала вздувшиеся, покрытые коркой глаза каждого Старейшего – и тех, кто, как Турик, только начинал терять зрение, и тех, кто уже полностью ослеп. Она здоровалась с теми, кого знала по имени (Джой была поражена, увидев, с каким количеством Старейших ее бабушка ухитрилась перезнакомиться за столь короткое время), и каждому говорила:
– Подожди три-четыре дня. Если ничего не изменится, возвращайся. Попробуем еще раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46