Габриэль даже по меньшей мере дважды.)
Перед тем, как улечься отдыхать, мы положили в костер два больших и
относительно сухих бревна - и расположили их так, чтобы легкий ветерок
раздувал огонь - и он весело горел всю ночь без всякого присмотра.
Это обстоятельство, вероятно, и спасло нам жизнь. Когда мы следующим
утром покинули лагерь и отправились на юг, с подветренной стороны мы нашли
сотни следов - отпечатков лап больших кошачьих. Какой же идиоткой я была,
что не назначила никакой охраны! Остальные тоже хорошие бараны, так как не
подумали об этом. Однотонные будни и суровое напряжение последних двух
недель убаюкали нас; но теперь мы были будто наэлектризованы страхом. Мы
внезапно поняли, что несмотря на все тренировки на выживаемость у нас все
еще инстинкты городских жителей, а эти инстинкты были годны только для
того, чтобы погубить нас.
Остров был почти круглым, около ста километров в диаметре, с
центральным кратерным озером. Мы решили идти вдоль этой реки до озера,
затем обойти его против часовой стрелки до третьей реки и по ней идти к
южному берегу острова. Затем - от островка к островку - мы перепрыгнем
архипелаг шириной около восьмидесяти километров и выйдем к большому
острову, который и был нашей целью.
Кустарник прибрежной низменности скоро уступил место непроходимому
лесу, деревья в котором напоминали главным образом баньян - толстый
центральный ствол, поддерживаемый десятками или сотнями боковых стволов в
его задаче держать широкий балдахин из ветвей. Невозможно было определить,
где кончается территория одного дерева и начинается территория другого, но
некоторые самые большие претендовали на площадь в один-два акра. Кора была
пепельно-бледной, белизна прерывалась цветными пятнами лишайников. Сквозь
листву не падал ни один прямой солнечный луч, сквозь истлевший гумус
пробивались лишь немногие и редкие тонкие кустики с бледно-желтыми
листьями. Кто бы или что бы ни пыталось подкрасться к нам по земле - ему
вряд ли это удалось бы, но мы слышали движение живых существ над нашими
головами. Я спрашивала себя, достаточно ли прочны ветви, чтобы выдержать
тех зверей, что подстерегали нас прошлой ночью, и повсюду ощущала
невидимые кошачьи глаза.
Мы сделали привал на обворожительной поляне, чтобы поесть. Что-то
уронило одно из гигантских деревьев; его сгнивший пень царил над всей
поляной, а останки более тонких боковых стволов стояли вокруг, как
призрачные стражи; большая часть их отмерла, но некоторые начали одеваться
зеленью. Я предполагаю, что один из них в конце концов займет это место.
Насладившись холодным змеиным мясом, мы потренировались в метании
копий, использовав в качестве мишени трухлявый старый пень. Я была
верховным третейским судьей как в отношении дальности, так и точности
метания; как это бывало и на Сельве. В детстве я не проявляла склонности к
спорту, кроме как побеситься и поиграть в доктора.
И тут неожиданно развезся ад. Позади нас с лесного балдахина
спрыгнули три кошачьих зверюги и кровожадно помчались к нам.
Я бросила свое копье и поразила одну из них в плечо, но от сильного
броска не удержалась на ногах сама. Бренда прикончила беснующееся животное
хорошо нацеленным броском. Две остальные зверюги умерили свой пыл и
осторожно крались по кругу на должном расстоянии. Они уклонялись от наших
копий, и я крикнула остальным, чтобы они были поэкономнее с копьями.
Мы с Брендой вытащили свои копья и вместе с Габриэлем и Мартином
напали на зверей и прижали их копьями к земле. За несколько мгновений мы
все двенадцать образовали вокруг зверей круг, и мне вдруг вспомнилась
старая английская поговорка, где речь шла о тигре, которого схватили за
хвост. Звери были вдвое меньше человека, но состояли, казалось, только из
мышц и зубов. Они рычали, пытались цапнуть, мотая головами туда-сюда, а из
пастей текла слюна.
- Давай, Габ! - рявкнула я. Он был лучшим метателем и бросил свое
копье в ближайшую кошку. Копье глубоко вошло в ее бок, она опрокинулась,
жалобно взвизгивая и суча лапами в воздухе. Другой зверь увидел свой шанс
и прыгнул прямо на Габа, который инстинктивно пригнулся. Зверь прыгнул ему
на спину, а потом в безопасность густого лиственного покрова деревьев.
Шесть или семь копий без всякого результата с треском воткнулись в землю
позади него.
Под каждой лопаткой Габриэля остались по четыре раны от кошачьих
когтей. Бренда тщательно их промыла, но отказалась от какой-либо
импровизированной повязки из листьев и волокон. Просто держать в чистоте -
это всегда было хорошим советом.
Мы содрали с обоих кошек шкуры, выпотрошили туши и для пробы нарезали
мясо на длинные и узкие полосы, чтобы подвялить. Старый пень давал для
этого хороший огонь.
Когда стемнело, мы разожгли рядом новый, яркий костер.
Я составила список ночных вахт, каждая вахта была из трех человек и
длилась три часа, пока остальные спали, но все равно никто из нас не спал
слишком спокойно. Я почти уверена, что сквозь треск костра слышала, как
что-то беспокойно бродило по лесу. Если кошки еще находились поблизости,
то им, очевидно, не хватало храбрости напасть на нас.
Во время моей вахты на краю поляны показалась стая животных размером
с собаку, с большими глазами, и начала лакомиться кошачьими потрохами. Мы
бросали в них палки, но они только поглядывали на нас и исчезли не раньше,
чем насытились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26