Ты понимаешь
меня?
Я тупо смотрел на него. Он вздохнул и попытался
еще раз:
– Мальчик, ты королевской крови. Незаконнорожденный или нет, но ты родной сын Чивэла, продолжатель древней линии. А то, что ты делаешь, – неправильно. Это недостойно тебя. Ты понимаешь?
Я молча покачал головой.
– Вот видишь. Ты теперь молчишь. Отвечай мне. Кто научил тебя этому?
– Чему?
Мой голос был хриплым и скрипучим. Глаза Баррича стали круглыми. Я видел, как он с трудом овладел собой.
– Ты знаешь, о чем я говорю. Кто научил тебя лезть в мысли к этому псу, видеть вещи вместе с ним и давать ему видеть с тобой, рассказывать друг другу обо всем?
Я обдумывал это некоторое время. Да, так оно все и было.
– Никто,– ответил я наконец.– Просто это случилось. Мы очень много были вместе, – добавил я, думая, что это может служить объяснением.
Баррич мрачно смотрел на меня.
– Ты говоришь не как ребенок, – заметил он внезапно,– но я слышал, что так оно и бывает с теми, у кого есть древний Уит. С самого начала они не похожи на настоящих детей. Они всегда знают слишком много, а когда становятся старше, то знают еще больше. Вот почему в прежние дни никогда не считалось преступлением преследовать их и сжигать. Понимаешь, о чем я, Фитц?
Я покачал головой и, когда он нахмурился, заставил себя добавить:
– Но я пытаюсь. Что такое древний Уит?
На лице Баррича появилось недоверие, потом подозрительность.
– Мальчик, – угрожающе начал он, но я только смотрел на него. Через мгновение он уступил моему невежеству.
– Древний Уит, – начал он медленно, лицо его потемнело, и он смотрел на свои руки, как бы вспоминая старый грех, – это власть звериной крови, которая, так же как Скилл, передается по королевской линии. Она начинается как благословение и дает тебе языки животных. Но потом она овладевает тобой и тащит тебя вниз, превращая в животное. В конце концов в тебе не остается ничего человеческого, и ты бегаешь, высунув язык, и пробуешь вкус крови, как будто никогда не знал ничего, кроме стаи. И тогда ни один человек, посмотрев на тебя, не подумает, что ты когда-то был человеком. – Его голос становился все тише и тише по мере того, как он говорил, он не смотрел на меня, но отвернулся к огню и глядел в угасающее пламя. – Некоторые говорят, что тогда человек принимает вид животного, он убивает не от голода, а так, как убивают люди. Для того чтобы убивать.
– Ты этого хочешь, Фитц? – продолжал он. – Взять королевскую кровь, которая течет в тебе, и смешать ее с кровью дикой охоты? Стать обычным зверем среди других таких же зверей, только ради крупиц знаний, которые этсггебе принесет? А ты понимаешь, что запах крови овладеет тобой и вид добычи закроет тебе путь назад в твои мысли? – Голос его стал еще тише, и я слышал горечь, которую он чувствовал, задавая мне эти вопросы. – И ты проснешься в поту и в лихорадке, потому что где-то загуляла сука и твой товарищ учуял это,– это ты хочешь принести в постель своей леди?
Я сидел рядом с ним, очень маленький.
– Не знаю,– еле слышно промолвил я.
Он повернулся ко мне, оскорбленный, и зарычал:
– Ты не знаешь? Я рассказал тебе, к чему это приведет, а ты говоришь, что не знаешь?
У меня пересохло во рту, Ноузи сжался у моих ног.
– Но я не знаю, – я пытался протестовать. – Откуда я могу знать, что будет, пока не сделал этого?
– Если ты не знаешь, то я знаю! – взревел он, и теперь я в полной мере ощутил, какую ярость подавлял он все это время и как много он выпил в эту ночь.
– Щенок уйдет, а ты останешься. Ты останешься здесь на моем попечении, где я могу не спускать с тебя глаз. Раз Чивэл не хочет, чтобы я ехал к нему, это самое меньшее, что я могу для него сделать. Я позабочусь о том, чтобы его сын вырос человеком, а не волком. Я сделаю так, даже если это убьет нас обоих. – Он нагнулся, чтобы схватить Ноузи за шиворот. По крайней мере, таково было его намерение. Но щенок и я отскочили от него. Вместе мы ринулись к дверям, но засов был задвинут, и, прежде чем я смог открыть его, Баррич догнал нас. Ноузи он отбросил сапогом, а меня схватил за плечо и отодвинул от двери.
– Иди сюда, щенок,– скомандовал он, но Ноузи бросился ко мне. Баррич стоял у дверей, красный и задыхающийся, и я поймал какой-то тайный ток его мыслей – ярость, которая искушала его раздавить нас обоих и покончить с этим. Он снова обрел самообладание, но этого быстрого проникновения в его намерения оказалось достаточно, чтобы я был повергнут в панику. И когда он внезапно бросился на нас, я оттолкнулего со всей силой моего страха.
Он упал внезапно, как птица, сбитая в полете, и некоторое время сидел на полу. Я встал и прижал к себе Ноузи.
Баррич медленно качнул головой, как бы стряхивая с волос капли дождя. Потом встал, возвышаясь над нами.
– Это в его крови,– я слышал, как он бормочет про себя,– в его проклятой материнской крови. И нечего тут удивляться. Но мальчишку надо проучить.– И потом, глядя мне прямо в глаза, он предупредил меня: – Фитц, никогда больше не поступай так со мной.
Никогда. А теперь дай мне этого щенка. – Он снова двинулся на нас, и, опять ощутив вспышку его скрытой ярости, я не смог сдержаться. Я еще раз оттолкнул его. Но на этот раз моя защита встретилась со стеной, которая вернула мне удар, так что я споткнулся и упал, почти потеряв сознание. Тьма накрыла меня. Баррич стоял надо мной.
– Я предупреждал тебя, – проговорил он тихо, и голос его звучал как рычание волка. Тогда в последний раз я почувствовал, как его пальцы схватили Ноузи за шиворот. Он поднял щенка и понес к двери, держа его не грубо. Замок, не подчинившийся мне, Баррич открыл быстро, и потом я услышал, как его тяжелые сапоги застучали по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24