Кто это и как здесь оказался? А может, он еще жив? Надо бы пощупать... Нет, ни за что! Хорошо, что телефон в моей комнате. Кому звонить — в «Скорую» или в милицию?
Повернувшись, я закрыла дверь, на подкашивающихся ногах подошла к телефону и тяжело плюхнулась в кресло. Так куда же звонить? Победила милиция. Я рассуждала так: если человек действительно мертв, «Скорая» оставит его там, где он помер, а милиция обязательно заберет. А мне самым важным казалось избавиться от неожиданного гостя, независимо от того, жив он или нет. Не желаю, чтобы всякие валялись в моей квартире!
Дежурная в милиции мое сообщение восприняла спокойно. Она велела мне сообщить свою фамилию и адрес, не входить в помещение, где лежит потерпевший, ни к чему не прикасаться и спокойно ждать. Сейчас приедут.
Я стала ждать, может, не совсем спокойно. Щель под дверью продолжала визжать и посвистывать с разной интенсивностью. Во дворе рабочие с грохотом сбрасывали трубы с грузовика. У кого-то не заводилась машина, двигатель ревел натужно и гас на медленных оборотах. Оставленное в кухне включенное радио передавало бравурные марши.
Вдруг в прихожей что-то грохнуло с такой силой, что заглушило весь этот шум. Оторвавшись от окна, куда, скрашивая ожидание, бессмысленно пялилась, я бросилась в прихожую, рванув дверь с силой и, не исключено, со сдавленным криком.
— Прости, мамочка, — сказал старший сын. — Не хватило рук, так и знал, что торба наконец не выдержит.
Молча смотрела я на валявшуюся на полу пластмассовую сумку с оторвавшейся ручкой и раскатившиеся по всей прихожей банки сгущенки. У ног сына лежал большой пакет, сквозь прорвавшуюся бумажную упаковку было видно, что это какой-то деревянный ящик.
Приняв мое молчание за осуждение, сын счел нужным оправдаться:
— Ты же сама велела купить сгущенку про запас, когда попадется, вот я и купил. А это инструменты, я давно за ними охотился. Надеюсь, не поломались? Ящик я держал под мышкой, от сквозняка дверь захлопнулась, вот все и разлетелось.
Я взяла себя в руки и принялась собирать с пола банки сгущенки.
— Давай быстрее наведем порядок! В квартире беспорядка и без твоего достаточно. Сейчас приедет милиция.
— Милиция? — удивился сын. — Зачем?
— Я их вызвала. Помоги мне собрать сгущенку. Сын на сообщение о милиции прореагировал неожиданно:
— От милиции я скорее прятал бы инструменты, а не сгущенку. Ее я купил официально, а их — из-под прилавка.
— Не входи! — заорала я диким голосом, потому что он кинулся с инструментами к себе в комнату и уже взялся за ручку двери.
Сын, как ошпаренный, отскочил от нее.
— Почему? Что случилось?
Я постаралась ответить как можно спокойнее:
— Потому что там лежит какой-то человек.
— Это как лежит? Пьяный, что ли?
— Не знаю, может, и пьяный. Но скорее всего мертвый. Именно потому я и вызвала милицию. Велели не входить.
Сын бросился в ванную, сунул ящик с драгоценными инструментами на самое дно ящика с грязным бельем и вернулся в прихожую.
— Мать, повтори еще раз, что ты сказала. Что за человек? Почему лежит у нас? Кто-то из знакомых?
— Нет, незнакомый, во всяком случае, я его никогда не видела.
— Может, тот самый приятель Роберта?
— Не думаю, возраст не тот.
— Давай-ка я тоже посмотрю, — сказал сын и, прежде чем я успела ему помешать, открыл дверь в свою комнату. Открыл и замер на пороге. Я заглянула ему через плечо. Комната была пуста. Мертвец исчез. Балконная дверь была открыта по-прежнему, ветер гулял по комнате.
Мне стало плохо. Вспомнила — сейчас приедет милиция, и мне стало еще хуже.
Сын переступил порог и вошел в комнату. Осторожно вошел, стараясь делать шаги как можно больше, чтобы меньше наследить.
— Куда ты? Ведь просили же не входить.
— Видишь же, я осторожно. Хочу посмотреть, не валяется ли он под балконом.
Выглянув на улицу, сын вернулся ко мне:
— Нигде его не видно. Ишь как наследил в комнате. Видишь же, я старался не ступать на его следы.
Следы? Только теперь я заметила на беспорядочно разбросанных по полу вещах, на свалившейся со шкафа прямоугольной мраморной плитке, на некоторых паркетинах пятна, очень похожие на кровь.
— Знаешь, мать, кажется, я его только что видел, — вдруг сказал сын.
— То есть как видел? Где?
— В подворотне. Сейчас, когда шел домой. Я еще подумал — пьяный. Опирался о стенку и шатался. Да мне ни к чему, не стал я его рассматривать. А он, наверное, не был мертвый, только без сознания, потом пришел в себя и сбежал. Вот не понимаю только, как ты могла не заметить, когда он выходил из квартиры?
Я тоже пришла в себя. Пожав плечами, я кивнула на окно, за которым все еще взревывал мотор машины, никак не желая заводиться.
— А еще разгружали трубы с грузовика, — пояснила я. — И по радио передавали марши. А я стояла лицом к окну, спиной к комнате. Свободно мог выйти, даже не стараясь соблюдать тишину.
— Как же ты тогда услышала меня?
— Ну, ты так грохнул дверью и сгущенкой, что дом задрожал.
Приехала милиция. Я рассказала о том, что произошло, и принялась извиняться. Они не очень даже сердились, как-то сразу мне поверили. Старший наряда, поручик, сказал:
— Похоже, все так и было. Злоумышленник проник в квартиру, искал, что бы тут украсть, и вот эти вещи свалились ему на голову. Видите следы крови на мраморной плитке? Интересно, откуда она свалилась.
— Со шкафа, — ответил, сержант, который успел уже осмотреть комнату.
— У вас было что-нибудь на шкафу? — спросил поручик.
«Что-нибудь» — не то слово. Пришлось рассказать, что на шкаф с давних времен складывали все, что нам некуда было девать, и вещи оттуда сваливались уже неоднократно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90