– Но ведь в Данию возвращаться намерена?
– Намерена, разумеется.
– Так по возвращении и расскажи.
– Да какое дело датской полиции до какого-то польского прохиндея Кубяка?
– Как это какое? Он же преступник.
– С чего ты это взяла? Обыкновенный легальный экономист, высококлассный специалист. И никто не в состоянии ему инкриминировать тот факт, что имеет свободный доступ в компьютеры всех банков мира и вполне легальное прикрытие. Да на фиг он датской полиции?
– Погоди, она же тебя уже допрашивала, значит, интересуется.
– Кто допрашивал?
– Да датская же полиция!
– Какая полиция?!
В раздражении я механически попыталась отодрать засохший побег аспарагуса, но лишь сломала ноготь. И в десятый раз прокричала в трубку:
– Датская, ну сколько можно повторять? Не польская же, она бы не успела, ты тогда сразу уехала в Данию.
И услышала поразивший меня ответ. Спокойно, четко, отделяя каждое слово, Анита заявила:
– Никакая полиция никакого государства ни одного слова мне не говорила, слышишь? Разве что французская, оштрафовав за не правильную парковку. И все сказанное по телефону тогда и сейчас я говорю лишь тебе, поняла? Только тебе! Надеясь, что куда-нибудь сгодится, и ожидая взамен тоже получить интересующую меня информацию, как мы это с тобой уже не раз делали.
– Езус-Мария! – в ужасе простонала я.
– Что-то не так? – поинтересовалась Анита.
– Не так! Все не так! Вот теперь я вообще перестала что-либо понимать и придется разбираться. Чует мое сердце – допустила какую-то ужасную ошибку. А ты и в самом деле уверена, что не давала никаких показаний датской полиции по запросу польских властей?
– Разве что в невменяемом состоянии, но могу тебе поклясться, что за все это время ни разу не напивалась до бесчувствия. Да и не только за последнее время, такое лишь в молодости со мной случалось.
– И уверена, что никому, кроме меня, ничего не рассказывала?
– Никому, провалиться мне на этом месте. Вот расспрашивать – расспрашивала, не отрекаюсь, но очень осторожно, ну да ты меня знаешь. И кое о чем вспоминала… Надеюсь, ты меня не считаешь кретинкой?
Нет, кого-кого, а уж Аниту я кретинкой сроду не считала. Сумасбродной была, выкинуть какой-нибудь неожиданный фортель могла, но в уме ей не откажешь. И все же в данном конкретном случае у меня так отчаянно не сходились концы с концами, что я просто всей шкурой ощущала, как напряжение повисло в воздухе.
Постаралась взять себя в руки и внутренне собраться.
– Да воздаст тебе господь за Кубяка, – поблагодарила я подругу. – И за Трупского. Чем все это закончится, пока не знаю, мне надо хорошенько подумать. Нутром чую – что-то непонятное закрутилось под моей крышей.
– Ты имеешь в виду анатомию или архитектуру?
– И то, и другое.
– Если что-то серьезное, я первая должна узнать. Ты просто обязана обо всем рассказать в первую очередь мне!
– Да я бы тебе уже сейчас рассказала о том, как был обнаружен труп Красавчика Коти, если бы не сумбур в голове, так что придется немного подождать. А когда буду в состоянии изложить всю запутанную историю, в подробностях и отдельными кусками, обязательно это сделаю и даже проконсультируюсь с тобой, только вот как тебя отловить? Куда тебя опять черти понесут?
Анита охотно поделилась своими планами на ближайшее время:
– Сейчас я немного побуду в Копенгагене… ладно, так и быть, запиши тайный номер моего сотового. Только три человека его знают, ты будешь четвертой.
Драгоценный номер Анитиного телефона я записала на полях телевизионной программы, первом обрывке бумаги, подвернувшемся под руку.
Анита отключилась, я же вернулась к Марте вконец замороченная…
Марта тоже после своего разговора по телефону была так взволнована, что у нее тряслись руки и она никак не могла попасть своим мобильником в отведенное ему отделение сумки.
– Что в твоей квартире такое завелось? – раздраженно поинтересовалась она. – Какие флюиды, излучения или еще похуже – мистические явления?
– Когда-то, очень давно, завелись клопы. Но не мои, соседские, и от них я давно избавилась. К тому же не мистические и не метафизические, а самые обыкновенные. Опять что-то стряслось? Погоди, принесу пиво, мне тоже не мешает успокоиться. Испытать такое потрясение…
– Потрясение испытала я, а не ты, – возразила Марта.
– У тебя привилегия на потрясения? – поинтересовалась я на полпути в кухню. – А другим нельзя? Говори сразу, кто звонил.
– Доминик.
– Понятно, – презрительно отмахнулась я, вернувшись с банкой пива и стаканами. – Ему срочно понадобилась плевательница?
– Какая там плевательница! – даже не обиделась Марта. – Дай хлебнуть пивка, я не совсем поняла… Ему, видите ли, не дает покоя полиция, а все из-за проклятого пожара и кражи на телевидении. Заявляют – "кража со взломом", так это у них называется. А на телевидении никакого взлома не было, просто кто-то свистнул кассеты с пожаром, так они пристали к Доминику с ножом к горлу: кто украл и что ему об этом известно. А ему ничегошеньки не известно, и все это из-за меня, и откуда я знаю некоего Грохольского, и вообще, как мы могли предвидеть, что именно там дом загорится? Так если у меня самой крыша поехала – нечего других грузить, заявил, теперь по моей вине у несчастного ни минуты покоя. Тем более что полиция и ему самому не верит: как можно, находясь в соседнем номере, не слышать в ночной тишине того, что происходило рядом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101