Тот самый Стефан Трупский. Не знаю, насколько твои менты уже докопались до него…
Марта наконец прошла в комнату, я следом за ней, продолжая знакомить ее с сообщением Аниты:
– Он был из тех, которые все обо всех знают, коллекционировал чужие тайны и дорого их продавал. Знал миллионы людей. Странно, что ни разу не столкнулся с Домиником…
– Но зато, если не ошибаюсь, столкнулся с Пухом! – неожиданно заявила Марта, удобно устраиваясь на софе и вскрывая банку с пивом. – Я так думаю, потому… О! Вот этого мне не хватало! И почему в буфете на работе никогда нет пива?.. Потому… какое наслаждение!
– Да говори же, не тяни!
– Видишь ли, в отличие от твоей Аниты, у меня это не информация, а скорее только предположение.
– Откуда взялось такое предположение?
– Как-то в большой компании, в курилке, шел общий разговор, и у Пуха вырвалось несколько слов. Это было вскоре после обнаружения трупа в "Мариотте", все только об этом и говорили. Пух тогда раздраженно заметил, что для их важного иностранного коллеги был заказан номер в "Мариотте", и вдруг ему звонят и заменяют на другой. Такого еще не бывало, Пуха это разгневало, причем, мне показалось, разгневала не сама замена номера, а причина этой замены. Он страшно хотел знать, в чем дело, по тону чувствовалось. А поскольку сам не поинтересовался в администрации отеля, не спросил прямо о причине замены, вывод один: тут дело нечисто. Правда, Пух обмолвился, что у него лично из-за этого никаких неприятностей нет, а вот наш проклятый Ящер понес какие-то убытки. Слушай, а ты не знаешь, на кой им понадобилось заменять один гостиничный номер на другой?
– Могу лишь предположить, что в заказанном вами как раз работала следственная группа.
– Понимаю. А что при этом подсказывает твоя душа?
Моя душа пребывала в полном смятении и ничего вразумительного не говорила. Возможно, потому, что, несмотря на неоднократные Мартины разъяснения, я так и не могла уяснить специфику телевизионных закулисных игр. Надеюсь, не в силу общей недоразвитости. Понимала же я во всех нюансах подоплеку махинаций, скажем, на бегах, на бирже и всяких там аукционах, которые, в свою очередь, оставались для Мартуси тайной за семью печатями… или надо говорить "тайнами"? Хотя она отлично разбиралась во всех хитростях игры в бридж и на игровых автоматах.
Могла я уразуметь и такой финт, как закупка целого корабля прогнивших лимонов, или, скажем, причины уничтожения наших заводов, выпускающих электронику, чтобы закупать ее у иностранного производителя. А вот на телевидении застряла – и все тут. Прямо как в стенку уперлась. Железобетонную.
Пришлось признаться:
– В данном случае душа моя прочно погрязла в прошлом, никак не желает идти в ногу со временем, и тут уж, хочешь не хочешь, надо смириться. Но одно лишь я знаю совершенно точно: в этом пожаре вся суть.
– О, хорошо, что напомнила, – обрадовалась Марта. – Дай же мне кассеты. Я их суну в сумку и сразу смоюсь, если явится полиция. А ты со спокойной совестью сможешь заявить – нет у тебя никаких кассет! С пожаром, я о них говорю. Считаю, сначала сделаем копии, а уж потом можем отдавать их на съедение ментам.
Очень дельное предложение, ничего не скажешь. Однако, поскольку я знала повадки ментов лучше девушки, тут же разработала стратегию нашего поведения: они звонят снизу, я щелкаю домофоном, впускаю их в парадное, Марта же с пленками выскакивает на лестницу и поднимается на один лестничный пролет, к двери на чердак. Переждет, а когда они войдут в мою квартиру, спокойно выйдет из дома. Я даже могу признаться властям, что отдала пленки Марте, пусть за ней гоняются. Когда настигнут ее в телестудии, пленки будут уже переписаны.
Ознакомила Марту с планом. Та в принципе согласилась, но высказала опасение, что полиция может просочиться в дом и без моего домофона и тогда застанет ее с пленками у меня. Решили, что, если сразу позвонят в дверь, Марта спрячется с пленками в кухне, я затащу полицию в комнату и прикрою дверь, а Марта потихоньку прокрадется в прихожую – и была такова.
– Отлично, а теперь давай кассеты.
Поднявшись с кресла, я шагнула было в спальню… и остановилась. Минутку, а куда я их задевала?
– Ну! – торопила Марта. – Давай же!
Я не двинулась с места.
– Что случилось? – встревожилась Марта. – Ты чего?
– Ничего особенного, просто я их спрятала так, чтобы потом легко было отыскать. Вот и вспоминаю, куда сунула.
– Нет, я с тобой спячу! Езус-Мария! Давай думать вместе.
Думать в бездействии мы обе не могли, поэтому последующие четверть часа деятельно просматривали ту кучу, что лежала у телевизора, хотя я и заверяла, что там их никак не может быть.
Уж это я помнила хорошо. Помнила, как держала кассеты в руках и искала подходящее место. Что-то мне тогда помешало, а потом, точно-точно, уже ничего в руках не было, я смогла свободно работать.
Марта в полном отчаянии принялась по второму разу прочитывать надписи на корешках, когда прогудел домофон.
– Бросай это дело, – угрюмо пробурчала я. – Они уже здесь. В лице нашего Цезаря Прекрасного.
– И что теперь?
– Не знаю. Вряд ли он явился с разрешением на обыск, не мог же предусмотреть мою… мою… рассеянность. Я вот думаю – может, пусть делает обыск без санкции прокурора? Вдруг да найдет? Все же профессионал.
На всякий случай я встретила пана майора приветливо, притворившись, что не догадываюсь о цели его визита. Надеюсь, на моем лице появилось выражение вежливого интереса –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101