Кому могут эти пленки понадобиться и почему? И кого они могут скомпрометировать?
– Хорошо, постараюсь приехать к тебе поскорее, только вздремну малость. На службу мне к четырем, так что успеем еще поработать.
– Позвони Доминику и сама наври что хочешь, дескать, только приехала.
– Не могу я звонить Доминику, он сразу же захочет встретиться. Ты ведь знаешь, со мной он порвал навсегда.
– Не улавливаю логики.
– Ну, он вроде бы порвал, потом раздумал, а теперь опять гневается. Нет уж, лучше я ему совру, что забыла включить телефон и как дура ждала. Но учти – я в Варшаве, не перепутай!
По голосу я прекрасно понимала, что творится с Мартой. До фени ей наш сценарий, только Доминик в голове, все в ней так и кипит. И состояние ее теперешнее понимала, но как оно некстати при нашей работе! Ладно, ничего не поделаешь, подожду, пока проспится.
Врать Доминику мне не пришлось, потому что он не звонил. Или погряз опять с головой в собственных внутренних передрягах, или занялся работой, работы уж у него всегда было по горло. Я опять уселась за компьютер, разрабатывая линию шантажа, ведь необходимые при этом человеческие склонности и внутренняя подоплека одинаковы во всех областях жизни, так сказать, общечеловеческий фактор.
Социальные же аспекты и всякую технику-электронику оставлю на потом…

– 5 -

– Я в парике играла, – ошарашила меня Марта, переступая в десять пятнадцать утра порог моей квартиры. – В черном.
– Господи, откуда у тебя взялся черный парик? – изумилась я, в который уже раз любуясь ее прекрасными русыми кудрями.
– У реквизиторов попросила. С обязательством как можно скорее вернуть.
– Не вижу проблемы, если ты его не потеряла. А зачем?
– Насколько я понимаю, твой вопрос носит общий характер и относится к моей голове, не только к парику. Просто боялась наткнуться в казино на кого-нибудь из наших знакомых и на всякий случай предпочла окраковиться. Оваршавиться. Огдыниться!
Это она от Алиции научилась так выражаться. При моем посредничестве, разумеется. Была у меня некогда лучшая моя подруга Алиция, и вот много-много лет тому назад, переодеваясь в чужую одежду и натягивая парик, я при ней заявила, что не желаю быть опознанной. "Прекрасно, будь оваршавленной", – не стала возражать Алиция, даже не поднимая глаз от книги. Вот таким образом ни в чем не повинный город Познань вроде бы взял на себя ответственность за то, что человек коварно меняет внешность.
– Ну и как тебе в парике? – заинтересовалась я.
– Знаешь, потрясающе! Я сама себя не узнала. Случайно глянула в зеркало, так у меня аж дух перехватило. Какое-то время не могла сообразить, откуда здесь взялась эта незнакомая баба и куда же подевалась я.
– Все это хорошо, но ведь не можешь ты постоянно скрывать от него, что бываешь в казино? Неужели так категорически запрещает?
– Вот именно, категорически! И не только казино, но и все, что способно отодвинуть его на задний план. На свете для меня не должно быть ничего важнее, чем он, его величество Доминик. Я обязана расходовать все свои чувства лишь на него одного.
– Ну, знаешь, такое никто не выдержит. И зачем стоять в прихожей? Давай пройдем в комнату. Сними куртку.
Я предусмотрительно сразу же уселась за компьютер, а Марта откупорила банку с холодным пивом и принесла из кухни стаканы. После чего сделала попытку оправдать Доминика:
– Может, я сильно преувеличила, а ты и подумала бог весть что. Нет, вообще-то я могу заниматься чем хочу, даже работать, но не в ущерб ему. Понимаешь? Он ни за что не согласится быть на втором месте. К любому увлечению ревнует меня, как к любовнику, и даже еще хуже. А я ему наврала. У меня появилась возможность раньше его вернуться в Варшаву, но ноги сами понесли к "Форуму", безумно захотелось поиграть, просто подсасывало изнутри, я ничего не могла с собой поделать. Представляешь, это сильнее меня!
– Еще как представляю. И тут уж никто ничего не поделает – ни я, ни Доминик, ни ты сама, высшей силе никто и ничто не в силах противостоять!
– Вот ты понимаешь, а для него это смертельная обида. Личная. Я же без него не могу, и тут тоже какая-то высшая сила, как ни старалась, от наваждения мне не избавиться. Ну да я тебе говорила, что прямо разрываюсь на две половины, которые тянут меня в разные стороны. Противоположные.
– Говорила, можешь не объяснять. Ты звонила ему сегодня утром?
– Он позвонил. А я тут же перезвонила ему, дескать, только вот сейчас обнаружила, что мой сотовый отключен, а я-то удивляюсь, почему никто не звонит. Ну и все прочее. Выяснилось, что он, злясь на меня, тоже с вечера выключил свой мобильный. Не помню, успела ли я тебе рассказать, что после трупа он порвал со мной окончательно и бесповоротно, но вскоре понял, что без меня ему не жить. Ведь ему непременно нужна сострадательная дамская грудная клетка, на которой можно всласть выплакаться, а моя самая подходящая. О, по глазам вижу – ты думаешь, что и я с ним спятила. Или скоро спячу.
– Тебе виднее.
– Вот я и не сомневаюсь в этом.
– Туда тебе и дорога, – безжалостно отрезала я. – Однако, пока на тебя не натянули смирительную рубашку, давай немного поработаем. Я отыскала подходящий объект, и что теперь?
– Какая же ты бессердечная, – горько упрекнула меня соавторша. – Я тут с горя рассудка лишаюсь, а ей лишь бы поработать! Ладно-ладно, молчу. Поехали! На чем мы остановились в прошлый раз? Давай читай.
Я сделала по-другому. Дала ей уже отпечатанный на принтере текст, пусть сама читает, а я тем временем читала его же на экране монитора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101