А кстати, что думал его тренер? У Глебовского Дерчик ездил последние три года, до этого он работал в разных конюшнях, так что же – все тренеры ослепли или все, как один человек, шли на всякие мошенничества? Не может быть. Это я абсолютно исключаю – и конец!
Пан Эдя продолжал хвалиться своей осведомленностью:
– Камарго выигрывает, и мне дали шестерку, должно прийти три-шесть. Камарго тоже, почитай, висит. Вишняка не будет, а Куявский тут не считается, мне так сказали. Я поставил эти три-шесть за двести, потому что я им не верю, хотя один тамошний поставил полтора лимона. А я боюсь Сарновского, поэтому тактично поставил вдогонку по сто…
– Если Камарго висит, то и мне в пору повеситься, – с сожалением сказал полковник. – Тут Болек выигрывает…
– Я поставил на этого Болека, хотя он говорил, что в этом заезде не поместится, – признался смущенный Вальдемар, – но я уже не знаю, как с ним быть. То он говорит, что его не будет, что он не придет, а сам приходит, то клянется прийти – и нет его. Невозможно его предугадать, ставишь вслепую!
– Ему, говорит, шестерку дали? Он что, спятил? У этой шестерки нет никаких шансов, – бормотал Юрек впереди меня. – Спорить готов, что она будет не ближе предпоследней!
Этим они меня слегка вывели из равновесия. Камарго я в рот не брала, Сарновского на Деборе – тоже, я ставила Мальвину на Болеке Куявском с двойкой, Пассионатой, на ученике Осике, помня свой вчерашний разговор с той девушкой. На самом деле надо было бы говорить «ставлю на Пассионату ПОД учеником Осикой», но почему-то у нас упорно получалось наоборот. Сегодня я выигрывала в полосочку, каждый второй раз, и сейчас вроде бы должна была снова выиграть. Шестерка – это был Гарцап, ехал на нем Скорек, которому ехать явно не хотелось, а Гарцап за сезон поставил собственный рекорд – четвертое место. Не было оснований думать, что он продвинется. Он считался лошадью постарше, и вес на нем должен был быть побольше, так какого черта у них вдруг нарисовался Гарцап?
– А единичка что? – спросил кто-то ехидно. – Сдохнет на старте?
– Единичка поведет заезд и сдохнет, – высказался кто-то сзади.
– А если дотянет до финиша?..
– Да как же, дотянет…
– Ты ставишь на Дебору? – тревожно спросил Юрек.
– Ставить-то ставлю, но не верю в нее. Не пора еще Сарновскому, хотя на второе место, может, и вползет. Люди на него ставят, так что ему лошадей пару раз придержать придется.
– А выиграть он должен! Самый лучший конь!
– Ну и что, что конь лучший? Ты смотри, кто едет! Что от него ждать!
И снова Дерчик с его воображаемыми векселями был напрочь забыт. Снизу примчалась Мария и сообщила мне, что один такой лысый, который почти всегда выигрывает, вцепился в двойку и с ней стал ставить все, что можно. Ученик Осика едет, может, этот лысый что-то знает…
– Я тоже знаю, – потеряла я терпение. – Осика вроде как хочет стать жокеем. Я тоже на него ставлю, с Сарновским и Болеком.
– У Болека шансы есть. Посмотрим, как поедет.
– Вальдемару он сказал, что не придет первым.
– Ну, пускай болтает что хочет, он всегда чушь несет.
Взвился флаг, лошади вошли в стартовую машину послушно и без выкрутасов.
– Пошли! – заорал Юрек.
– Дан старт, – возвестил громкоговоритель. – Ведет Деркач, вторая Мальвина, третий Гарцап…
– Кто остался?!
– Ну, Сарновского ты сам видишь, – сказала я Юреку. – Четыре корпуса потерял, ближе, чем третьим, не придет. Инфаркт от него получить можно…
– На прямую выходит Деркач, – сообщал громкоговоритель, – вторая Мальвина, Гарцап слабеет, на третьем месте Камарго, вперед выходит Пассионата. Ведет Мальвина, борьба за второе место: Камарго, Пассионата. Мальвина, Пассионата, Камарго…
– Давай, Камарго! – драл глотку пан Эдя.
– Давай, Болек! – перекрикивал его Вальдемар.
– Вот вам ваш Гарцап, последний, говорила же я, что он будет пыль глотать! Давай, Пассионата! – заверещала я от всей души.
– Давай, Болек! – еще громче запротестовала Мария. – Совсем ты рехнулась, на кой ляд тебе эта Пассионата, Болек у меня триплет заканчивает!
– У меня Болек тоже в триплете, но последовательность у меня с Пассионатой, а в чем тут дело? Я ее на первое место не выпихивала, я ей прочила второе!
– А, второе – пожалуйста. Последовательность я не ставила.
– Есть! – с облегчением высказался Юрек. – Я ставил на Камарго, Дебору и Мальвину. Вот черт, а я уж боялся: ведь как рванула Пассионата!.. Полкорпуса не хватало! Слушай, ты, а это фукс? На нее же небось не ставили?
– ТЫ же слышал: все помешались на Камарго, а в последний момент – на двойке. Триплет будет выше в три раза. Мне-то с этого ничего не достанется, потому что я только-только начинаю триплеты, но дурацкая мода на двойку понизит выплаты за последовательность.
Пан Эдя был полон глубокого разочарования, но вместе с тем и удовлетворения, что не поставил больше. Вальдемар честил Куявского на чем свет стоит.
– И из-за его пустого трепа ставил на него только с Камарго! Надо было ставить на все со всеми! И чего летит, как ошпаренный кот, если говорил, что не придет первым, так чего же лезет?! С двойкой – пятьдесят тысяч последовательность. Триплет – два миллиона!
– Ну, два не два, но миллиончик должны дать, – с надеждой сказал Юрек.
– Стукни его, – напустилась я. – Это с фаворитом-то?! В четвертом пришел Фейерверк!
– Так ведь ставили не на одного Фейерверка, а на двух лошадей, двойку и четверку. А в пятом был фукс. Может, дойдет до миллиона.
За триплет дали девятьсот восемьдесят тысяч. Юрек был не очень доволен. Я обогатилась на последовательности, за Мальвину с Пассионатой заплатили сорок две тысячи. Куявский у меня начал триплет, который сулил большие надежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85