Оказалось, Боженка ненавидит проектную мастерскую и черчение, то есть свою профессию, которой посвятила много лет. Это её откровение я переварила с трудом, потому как сама очень люблю черчение. А у Влодека дела были и того хуже.После длительного периода невезения и неудач он впал в финансовые трудности. Хотел расширить ферму, привёз из Швеции голубых норок, очень дорогих, вспыхнула эпидемия, перекинувшаяся и на других животных. К тому же начались преследования меховщиков, их обложили дополнительными налогами, Влодек лишился всех сбережений и остался на нуле. Спасти могла совсем небольшая сумма, этак тысяч двести…Вот тут-то мы и провели у них вечер перед отъездом. Я предложила:— У вас красивая веранда. Ты получишь всякие необходимые бумаги и разрешение, Боженка в качестве хозяйки поведёт дело, откроете маленькое кафе: песочное пирожное и кофе, за один сезон выберетесь.— Я не затем выходила замуж, чтобы обслуживать всякий сброд на собственной веранде, — отрезала Боженка с достоинством.— Ну вот так-то, — заключил Влодек.— Минутку. Можете сдать комнату, а если потеснитесь, то и две, условия люкс, ванная, горячая вода, пляж под носом…— Я не затем выходила замуж, чтобы чужие люди шатались по дому! — весьма энергично запротестовала Боженка.Меня слегка уколола совесть. Выйди я за Влодека три или четыре года назад, не имел бы он теперь никаких проблем: повятовый архитектор в Пуцке — должность вполне доходная, без труда удалось бы спасти положение. К тому же я ничего не имела против того, чтобы накрывать столики с кофе на веранде, рецепт на песочное пирожное у меня отличный, а о профессии кельнерши многие годы мечтала. Боженка дом вела идеально, хоть и неохотно, но финансовой помощи от неё никакой.В тот вечер они жутко поссорились. Разумеется, нам надлежало выступить в роли арбитров. Выступили, даже с успехом, однако успех продержался лишь до утра. Утром нам пришлось вернуться домой, упаковаться, собрать детей и до трех дня успеть в Быдгощ.И вот пожалуйста: автоконфликтов между нами как не бывало. Войтек совсем не рвался за руль, мне предоставлялась честь вести машину. Можно, конечно, показать кукиш — он оторвал эту крышку, не я, но мой характер снова дал себя знать. Раз необходимо, надо во что бы то ни стало сделать, ответственность (чтоб она сдохла!) сидит во мне с детства. Двинулись в Быдгощ после бессонной ночи.Однако заснуть за рулём мне не грозило определённо. Войтек сидел рядом, трое наших детей сзади. Организовали конкурс, кто первый назовёт марку встречной машины, вернее, кто первый прокричит. Борьба за первенство достигла зенита: выигрывал тот, кто заорёт громче, а участие в игре принимали все четверо. Ежеминутно у меня над ухом раздавался мощный пронзительный ор:— "Варшава"!— "Мерседес"!— "Волга"!В основном вопили хором — очередную машину успевали заметить одновременно. Я выжимала сто тридцать, больше «шкода» не любила, почти все время на клаксоне. Когда, минуя селения, я немного сбрасывала скорость, Войтек ядовито интересовался:— Ну что ж, придётся отказаться от этого Быдгоща?..У магазина я остановилась без четверти три и в течение тридцати секунд заснула, опершись на баранку. Войтек выскочил и побежал в магазин, а дети придумали новую игру: пролетали машину через заднее сиденье насквозь, хлопая дверцами. Я ничего не слышала. До Варшавы вёл Войтек, спокойно продолжая принимать участие в конкурсе.И все-таки счастье со «шкодой» мне не было суждено на земле, но сначала покончу с Боженкой, ведь она должна послужить поучительным отрицательным примером. После многочисленных усилий, неудач и поражений Влодек обанкротился, продал ферму, недвижимость и машину и перебрался в Варшаву, отчасти под влиянием жены, ненавидевшей заодно и море и желавшей вернуться в город. Купили кооперативную квартиру. Прошло уже несколько лет, когда я после визита у них сидела с Боженкой в машине и пыталась извлечь из неё позитивные намерения.— Ну ладно, — начала я, будучи уже просто в панике. — Боженка, скажи мне… Проектную мастерскую ненавидишь, моря не выносишь, домашнее хозяйство не терпишь, с землёй возиться не любишь, Влодек тебе больше не нравится, готовка вызывает отвращение, Боже мой, так что же ты любишь?!!!..— Читать, — не задумываясь ответила Боженка.— И ничего больше?!!!..— Ничего. Люблю читать книги, и все тут.Повеситься можно, ей-Богу… При этом она весело смеялась и была очаровательна. Мне обязательно хотелось найти выход, даже пришло в голову, не согласится ли она читать корректуры — при этом ведь приходится читать без удержу, но вовремя спохватилась: как только чтение сделается профессией, Боженка и его разлюбит. Сиднем сидеть дома скучно, раздражает, никакая работа не отвечает вкусам… Короче, все это свалилось на Влодека. В результате развелись с громким скандалом, как раз в это время женился мой Роберт… не стану забегать сейчас так далеко вперёд, напишу обо всем в положенном месте. Во всяком случае, Боженка вышла из всех этих передряг не в наилучшем виде. * * * Люцина заболела нетипичной болезнью — какие-то нарушения деятельности внутреннего уха. Началось это после лечения тархоцилином, а вот что лечили, не помню — Люцина располагала большим реестром хворей. Кажется, поначалу речь шла об операции почки. В общем, и на ровном месте ходить она не могла, а уж лестница отпадала вчистую. В это время умерла бабушка.Да, ничего не поделаешь, слишком много разного происходило одновременно. После отъезда Тересы бабушка жила вместе с моими родителями, и много весёлых минут доставил ей Роберт. Ежи уже вырос, а Роберт по возрасту как раз был во вкусе бабушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110