Мы, естественно, этого боа-констриктора сокращали, в сокращении звучало: Архпромасгоспредблок. Директор Гарлинский, прекрасный организатор, основал многоотраслевую и многопрофильную мастерскую со всеми нужными специальностями: архитекторы, конструкторы, электрики, сантехники, администрация, кадры и бухгалтерия. Технологи, дорожники и озеленители работали по договорам. Таких мастерских в Польше было три: наша, Пневского, а третья где-то в Катовицах.Коллектив «Блока» описан в "Подозреваются все!", но по мере необходимости кое-что дополню. Пётр у нас не работал, они вместе с Юреком Петшаком занимались интерьером, и Гарлинский энергично привлекал их к работе даже в Швейцарии. Оба частенько забегали к нам. В тот раз мы сидели за кофе вдвоём с Петром, я в полной хандре и предвкушении дряхлой старости. Пётр разозлился.— Дура ты, — выдал он доброжелательно. — Ничего не смыслишь! Молодая красивая женщина, про какую старость речь, идиотка, вся жизнь впереди! Бога благодари — от этого своего муженька избавилась, да оглянись ты вокруг — весь мир к твоим услугам!Пётр выдал свою тираду энергично, убеждённо, я растрогалась и… поверила. Насчёт красоты — дело вкуса, в манию величия я не впала, зато и вправду вдруг увидела перед собой мир. Не один раз мы поддерживали друг друга в жизни, да на его долю выпало со мной больше хлопот. А результатов он добился весьма весомых.Гурце у меня то и дело буксовали. Проект делала из чувства долга, сроки поджимали, а тут, как назло, одно здание чуть не добило меня. Цех сравнительно небольшой кубатуры, зато с гигантской программой. В этой кубатуре разместить надлежало кран, оставить часть свободной площади, выделить место под лабораторию, под раздевалки для рабочих и санузлы, причём по нормативам раздевалки полагались двойные — грязная и чистая, плюс к тому душевые, умывалки, кабины — короче говоря, люкс, и все это на неразрешимо ограниченном метраже. В пояснительных записках к идиотской концепции ничего подобного не предусматривалось. Санитарная часть изводила меня две недели, пока вдруг в троллейбусе не осенила неожиданная идея, когда я ехала к матери за детьми. Нашла прекрасное решение: раздевалки, душевые, уборные — все как надо; проехала свою остановку, бегом вернулась, помчалась домой и рухнула у чертёжной доски. Успела-таки зафиксировать увиденное в троллейбусе решение до того, как чёртова фантазия сменила пластинку.Тринадцатого сентября 1962 года я подвела итоги хандре за этот период. Как расправиться с хандрой, изложила в «Крокодиле из страны Шарлотты», но могу и повторить.Так вот: берете листок бумаги, лучше всего в клетку, расчерчиваете на четыре рубрики и вписываете: плохо; хорошо; сальдо; выводы. Под «плохо» занести по пунктам все, что изводит. Под «хорошо» поместить, тоже по пунктам, все позитивное и утешительное. Под «сальдо» вписать, как справиться с очередными делами. Ну а «выводы» — это выводы, понятно и так, должны оказаться с плюсом.В моих итогах от тринадцатого сентября в рубрике «хорошо» содержится лишь одна информация: перпендикулярно крупными печатными буквами написано: ДЕРЬМО. Остальное выглядит так:

Выводы и в самом деле утешительные, один большой плюс. Что касается свиньи с конструкторами, объясняю: хоть ответственность за проект всецело висела на мне, никаких прав требовать от других отделов у меня не было. Конструктор мог валять дурака сколько ему вздумается, а я никак не могла стребовать с него работу, оставалось одно — донести в дирекцию. Каспер (настоящее его имя Влодек, да больно уж много в мастерской развелось Влодеков, а посему в "Подозрева ются" я назвала его Каспером) как раз срывал мне все сроки, и я вознамерилась лететь с руганью к Гарлинскому. Удержалась, не полетела; Каспер в конце концов сделал все расчёты. Сантехники же потеряли всякий интерес к моему проекту из-за упомянутого озерка посередь территории. Возможно, они чуток и поизмывались надо мной, но это пустяки, в основном оказались правы, и позже начались всякие кошмары, гораздо похуже обычного идиотизма.Технологию делали заново, первоначальная вообще никуда не годилась, новую проектировал по договору некий Геня, мой знакомый по курсу английского. Геня английский выучил, а я нет. Технологию он мне подбрасывал исключительно по ходу дела, почти параллельно с архитектурным проектом, и от этого я чуть не спятила.Озерко и сантехники совсем меня заели, участие в заседании принял и дорожник. Звали его Курдель, не знаю, где он сейчас, на всякий случай прошу у него прощения. Фамилией его Бог наградил, мягко говоря, нетипичной, в принципе никогда не цепляюсь к фамилиям людей, но тогда черт меня, видимо, попутал, а может, просто бессознательная ассоциация, во всяком случае ввалилась я как-то в нашу среднюю комнату, во всю глотку распевая «Курдель. Курдель над Курделями!» на мотив курдеша — старинной плясовой с застольем. Ясное дело, Курдель оказался именно в этой комнате. Меня словно метлой вымело из помещения, а песнь заглохла на полуслове.К объекту, над которым я билась, следовало подвести железнодорожную ветку — по воде её не проведёшь, — а всю территорию укрепить. Я пошла на то, чтобы пол-озерка засыпать, другую половину оставить в качестве противопожарного водохранилища, а все вместе поднять привозной землёй и щебнем. Одни только земляные работы намного превысили заложенную смету, и Збышек Гибула, проектировщик сантехники, позже наш главный инженер, вовсе не щадил моих чувств.— Канаву вдоль шоссе можем сделать, пожалуйста, — констатировал он холодно. — Но представьте себе, вдруг пойдёт дождик, к примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110