Пришлось не только вскрывать, но и чистить от гноя рану и лечить антибиотиками. Операцию делали под местным наркозом, ребёнок оставался в полном сознании, сквозь сжатые зубы говорил мне по-польски:— Мать, что эти мясники делают, «Трибуну люду» в рану запихивают? Черт бы их побрал, держи меня за другую руку, а то я этому палачу двину по морде. Больница здесь или газетный киоск, откуда у них столько макулатуры?!..Пожалуй, я произвела плохое впечатление и возбудила недоброжелательное отношение персонала: стоя над тяжело больным ребёнком, не плакала, а нервно хихикала. Пан доктор с упрёком информировал меня — успели мы буквально в последнюю минуту. И тут я с ужасом вспомнила: до войны такое заражение не лечили — или отрезали руку, или человек умирал. Я совсем раскисла и решила на ребёнке не экономить.На перевязки мы ходили ежедневно в течение недели, возвращались домой с галлоном грейпфрутового сока, медицинская страховка началась со вторника, за понедельник заплатила девяносто четыре кроны, дальше лечение шло даром, а стоило пятьсот сорок крон. Провидение позаботилось о моих финансах, так что могла побаловать ребёнка.Мы отправились за покупками, и, сдаётся, я достигла высот материнского самопожертвования.Из-за нетипичных размеров моих детей знали уже во многих магазинах не только Варшавы, но и Европы. Продавец в Magazin du Nord Магазин Севера (франц.).

взглянул на меня, взглянул на сына и радостно изрёк:— Ах, так вот он, молодой человек, для которого вы покупали все такое дли-и-и-и-инное два года назад?И опять мы покупали дли-и-и-и-инное. Роберт предъявлял бешеные требования, кончал гимназию Рейтана, уровень обучения высокий, и контингент учеников — сплошная золотая молодёжь. За пятёрку в конце года некий папаша купил сынку машину;плохой пример заразителен, Ежи тогда тоже потребовал было машину от меня.— А кто купил машину, дитятко, папаша или мамаша? — осведомилась я ехидно.— Папаша.— Вот и отправляйся к папаше, пусть он и купит.Дитятко тогда заткнулось. А тут усмотрело возможность сравнять счёт и потребовало одеяний юного лорда. Покупка брюк породила цунами — расточительность расточительностью, но на портки за тысячу пятьсот крон у меня денег не было, а более дешёвые имели неприемлемые недостатки, поначалу ещё тихо, но с призвуками яростного рыка мы обсуждали недостатки гардероба.— Мешок на заднице! — шипел мой сын. — Кубометр картошки можно засыпать!— Отваливай от этой стойки! — рекомендовала я, скрипя зубами. — Тут от восьмисот и выше! Я здесь банков не граблю! Вон туда гляди!— А там одно дерьмо! Не буду носить!Примерил не менее двадцати пар брюк, в каждойчто-нибудь да не так, и когда в последних брюках, идеально сидевших, не по вкусу пришлись шлёвки — узки, видите ли, для модного ремня, — я психанула, давая себе ясный отчёт: ещё секунда, и совершу детоубийство. Мы зверски поссорились, я заявила: нет так нет, может ходить без порток, за эти деньги шедевра ему не рожу. Ребёнок сквозь стиснутые зубы поносил капиталистический строй вообще и Датское Королевство в частности. С кровавым туманом в глазах я повернулась, чтобы уйти, и вдруг во мне что-то сломалось.Боже мой, бедный ребёнок, всю жизнь нелады с одеждой, приехал в скандинавскую страну с высоким уровнем жизни, обрадовался: оденется наконец как человек, а тут скучная серятина, ну как не разочароваться. Жалко мне его стало, ведь мой родной сын, ещё, пожалуй, комплекс разовьётся!Я взяла себя в руки, отказалась от желания убить его на месте, повернулась к продавцу и посмотрела на него, наверное, страшным взглядом. Из словесной перебранки он не понял ни слова, но, разумеется, видел: того и гляди, в горло друг другу вцепимся, а ему возись с трупами. Смертельно перепуганный, он робко предложил сбегать на склад, лишь бы мы подождали, может, найдёт что подходящее. Я согласилась. Он, видно, летел сломя голову, потому как вернулся через несколько минут с огромной кучей брюк, так что едва из-под неё виднелся. Огнедышащее дитятко примерило, и — о чудо! — брюки сидели идеально.Из Magazin du Nord мы вышли в полном согласии, снабжённые брюками, рубашками, пуловерами, кожаной курткой и купальным полотенцем, все в бежевых тонах, со вкусом подобранное. Ребёнок расцвёл, а я с удивлением обнаружила — все же кое-какие материнские чувства и мне не чужды: вместо того чтобы придушить на месте, купила ему множество вещей.Второй раз мы поссорились из-за Копенгагена by night. Ребёнок желал отправиться в город с дружком, а дружок тоже хорош. Кончил Рейтана, единственный сын, в вилле истерическая мамуся и любящая бабуля, папаша в Дании навсегда, семья богатая, милый мальчик из своей комнаты на втором этаже свирепым голосом орал вниз:— Бабка!!! Чаю!!!И бабуля свинячьей трусцой бежала с чайком для внучка.Что такое безденежье, этот шалопай просто не понимал, учился только потому, что иначе не поехал бы к отцу. Приехал, проводил у отца каникулы, и с моим сыном столковались моментально. Я ничего не имела против, чтобы моё чудом спасённое дитятко развлеклось вечером, ночной Копенгаген ни малейших опасений у меня не вызывал. Выделила на эти цели целых пятьдесят крон, тут-то и разразился скандал — ребёнок ожидал пятьсот. Кореш богатый, а он, Ежи, опять в качестве бедного родственника, что можно сделать на пятьдесят крон, шуточки шутишь! Подлая скупердяйка, а не мать!..— Здесь не Париж, — ответила я сухо. — У меня больше денег нет.— Вообще тогда не пойду!!!— Не ходи. Я не настаиваю.Сдался, взял пятьдесят крон, отправились. Вернулся далеко за полночь с поджатым хвостом, деньги даже остались.— Тоже мне, ночная жизнь называется… — промямлил недовольно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110