Меж тем пан Матеуш появлялся почти на каждой странице и вызывал у писавшей самые противоречивые чувства. То он был милый, то ужасный, то позволял собою помыкать, то, напротив, пытался помыкать ею, то его ожидали с нетерпением, то не желали вообще никогда больше видеть. С первых шагов знакомства молодых людей четко обозначились зародыши их будущих ссор. Похоже, ошалевшего от любви пана Матеуша ловкая девица все-таки обвела вокруг пальца, ибо он явно поверил тому, что Матильда – робкая и покорная.
Года через три, никак не меньше, продралась Юстина наконец к свадьбе прадеда с прабабкой, еле расшифровав историю их романа: предложение руки и сердца, сватовство, отказ, бурный разрыв, примирение, нежные объятия, официальное обручение. Только подготовка к свадьбе заняла у Юстины полгода, ибо неразборчивые каракули Матильды стали от нетерпения совсем уж кошмарными, так что Юстина вынуждена была часто брать отпуск, давая отдых глазам. Хотя ей доставляли просто чувственное наслаждение все эти ленточки и тесемки, пеньюары, кокарды, монограммы, драгоценности, которыми одарили невесту и жениха родители, бабуля, тетка Клементина, крестный, все эти перчатки, веера, зонтики, хрусталь и фамильное серебро, ларчики, фарфоровые статуэтки, часики и кружевные умбрельки, все эти безвозвратно ушедшие в прошлое предметы обихода дворянского быта минувшего века. Хотя не так уж совсем исчезли, часть их сохранилась и прибыла сюда из Блендова, другие Юстина помнила, ну а остальные была в состоянии представить благодаря ярким описаниям прабабки.
И вот на страницах дневника появилась она, интерциза. Перед вступлением в брак Матильда настояла на заключении брачного договора. По тем временам вещь неслыханная, никак не подобающая скромной девушке из хорошей семьи. Это по инициативе невесты ее папочка с помощью доверенного нотариуса составил документ, резко ограничивающий права будущего мужа. Ясное дело, скромная девушка сама осталась в тени, шума не поднимала, а тихонько и незаметно, но твердо настояла на том, чтобы папочка такой договор оформил. А все потому, что хотела быть любимой ради себя самой, а не ради приданого. В дневнике Матильда не скрывала своего удивления, что жених так легко на все соглашается, и даже высказала предположение, что он не очень умен. Однако… это не такая уж плохая черта в муже.
…вот я и не знаю, ведь все – и тетка, и баронесса, и пани Вальдецкая, и Кларисса, и многие другие – в один голос говорят: глупый муж – дело хорошее, была бы жена разумная, тогда его вокруг пальца можно обвести. Одна лишь пани Яворская не согласна: по ее мнению, нет беды большей, чем глупый муж, ну да я считаю, это из-за того, что ее муж все состояние спустил. Еще и по этой причине хочу интерцизу составить, тогда муж никак не пропустит сквозь пальцы мою часть. Надо же – интерциза, еще год назад я и слова такого не слыхивала!
Возможно, однако, что Матеуш меня и в самом деле любит. Так говорит моя Зосенька, настоящий ангел небесный. Совсем мне не завидует, хотя сама до сих пор удрученная ходит, но за меня радуется, я ведь вижу. А может быть, в расчет входит пан Хенрик. Он как-то так всегда к нам подгадывает, когда Зосенька у нас бывает, и хоть сердце ее разбито, приветным взором на него смотрит. Матеуша моего все чудом почитают, потому как сей молодой человек никаких долгов не наделал, имущество, отцом завещанное, не только не растратил, но еще приумножил и жениться может на ком захочет. Для него главное панна, а не приданое. И света божьего за мной не видит. Так Зосенька считает, и, полагаю, это правда. Как на меня глядит, очи огнями светятся, и мне это отнюдь не в досаду…
Влюбленному Матеушу как-то не пришло в голову, что, оставляя жене в полное распоряжение полученное ею в приданое имущество, он теряет практическую власть над супругой, и свадьба ничем не была омрачена. Выйдя замуж, Матильда целиком погрузилась в новый для нее мир молодой супруги, времени на дневник никак не находилось. Вернулась она к своим записям после возвращения из свадебного путешествия, и на страницы дневника потоком хлынули очень интимные признания. Юстина получила возможность убедиться, что в прошлом веке дамы вовсе не были такими уж сдержанными и хладнокровными, как можно было решить по произведениям художественной литературы того времени. Это только в печатных публикациях они выглядели такими.
Как помыслю, что пан Флориан со своими кривыми ногами ко мне подбирается – дрожь охватывает. Какое счастье, что я Матеуша выбрала! А ведь и не ведала, сколь он красив! Греческим богам подобен, видела я в Италии их статуи, ну, может, были то римские боги, Матеуш же утверждает – я и богинь прекраснее, и в оные минуты должно мне пред ним представать только лишь в одеяниях прозрачных. Я так и горю вся, а он чинит со мной все желаемое и соблазн творит, хоть и не сразу я ему всего дозволила. И средь бела дня, бывает, на меня жар накатывает и сердце колотится, как вспомню, что ночью нет с ним никакого сладу, а он и не на то еще готов.
Давеча с утра ужасная весть меня постигла: Зеня несчастная за пана Фулярского идет. Визит нам ответный сделала только с пани Липовичовой, дядюшка уже почти с кресел не поднимается, ну и удалось мне наедине с ней словечком перекинуться, пока Матеуш пани Липовичовую итальянскими кошками развлекал, обожает она кошек и от рисунков оторваться не могла. Зеня со слезами на глазах призналась мне, что отец ее к этому браку склоняет единственно ради своих интересов, с ее чувствами не считаясь. Пана Фулярского она не любит, мерзко ей о нем даже помыслить, в чем я прекрасно ее понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116