И лишь в контексте совокупности обстоятельств вырисовывается умышленное убийство. Хотя… Эх, сколько у нас было уже таких совокупностей, а приходилось прекращать дела! Впрочем, вы не хуже меня знаете… Не уверен, есть ли шансы в данном случае.Интересно, как же в этой совокупности расценить роль Бертеля? Его люди держали в руках Болека, его люди расправились со Шмагером, теперь это и дураку ясно. Во всякой нормальной стране дело настолько очевидно, что никакой суд не придерётся. Но у нас…И я сердито отозвалась:— Вот уж насчёт шансов не уверена. Предумышленное убийство, на редкость трудоёмкое, ясно как Божий день, но нужны мотивы, а с ними сложно. Придётся доказывать, что Шмагера хитростью использовали для убийства Гавела, то есть гражданина Роевского, а Шмагера убрали потому, что он мог проговориться, назвать тех, кто его подговорил и всучил аконитин. Значит, следует найти распорядителя, и опять встанет вопрос о мотивах. Придётся доказать, что Гавел знал о крупной афёре с алмазами, знал и о происках махинаторов внутри мафии и собирался обнародовать свои знания. Логично предположить, что его устранили те, кто намеревался облапошить своих же партнёров по мафии. Возможно, это звучит немного монотонно, но повторяю: все все знают, и что можно с этим сделать?Комендант дал не менее монотонный ответ:— Не знаю. Я лично занимаю нижнюю ступеньку. Показания я обязан передать в прокуратуру.— А какого-нибудь честного прокурора вы знаете?— Да, и не одного, так что не преувеличивайте. Они делают что в их силах, а если не делают большего — не их вина. И что вы привязались именно к прокурорам? Ни в одной профессии вы не найдёте сплошных ангелов или сплошных злодеев.— Что касается злодеев, то хватит и одного, если он на самой верхушке…Мы молча взглянули в глаза друг другу.— Тот человек из Главного управления, который настаивал на проведении следствия и который погиб при исполнении, был личным другом майора, — сухо информировала я. — Может, в нашем случае после частного расследования организовать и частный суд? Ведь закончиться он должен только вынесением высшей меры наказания.Наверное, я разонравилась коменданту, он отвёл от меня глаза и уставился в окно.— У меня в последнее время что-то со слухом, — пожаловался он. — Вот и сейчас я не расслышал, что вы такое там говорили. Нет, нет, не стоит повторять.— Ладно, не буду и, пожалуй, пойду отсюда. А вам не мешает проследить за тем, чтобы и Вишняка не убрали, как того несчастного. Проще всего и надёжнее, на мой взгляд, посадить его под замок, на время, пока те не уберутся отсюда. Не век же им вековать на курорте.Боюсь, услышь моё предложение Адам Вишняк, он бы тоже во мне разочаровался. Наверняка предпочёл бы сам позаботиться о своей безопасности, забившись на время в какое-нибудь укромное местечко. * * * От гипса все-таки была польза, с загипсованной ногой Болек стал менее подвижным и мог использоваться нами как пункт связи. Живому и подвижному парню очень не по вкусу пришлась такая роль, но несколько килограммов гипса и костыли ограничивали его свободу действий, так что бедняге осталось только примириться с новой ролью, и он попытался найти в ней положительные стороны. Ну хотя бы обилие информации, которой каждый из нас снабжал парня.Когда я примчалась к нему с копией протокола показаний нового свидетеля, Болек в волнении сообщил мне:— Что-то происходит! Янек на что-то наткнулся.— Какой Янек?— Да сержант Гжеляк.— Ты что, уже подружился с ним?— Понятное дело! И сделал для него пару электронных игрушек, уж он доволен! Так вот, я ему позвонил, а он шёпотом послал меня к черту…— И потому ты такой довольный?— Да нет, велел отключиться, вот я и подумал — он что-то подслушивает с помощью моей игрушки… Сидит на подслушке.Я тоже села, правда, на стул, и огляделась. Чего бы попить? Выбор напитков у Болека был большой: тёплое пиво, тёплая минеральная вода и тёплый чай. Я выбрала чай, и Болек налил мне его. Дома он, ясное дело, гипс снимал и получал свободу движений.— Давай по порядку, — напившись, сказала я. — Во-первых, твой гипс выглядит так, словно его у пса из пасти вырвали, неаккуратно ты обращаешься с ним. Заказать второй? Глупо, возни много, куплю тебе побольше бинтов, будешь заматываться. Во-вторых, что за игрушки?— Что? — удивился Болек. — Какие игрушки?— Это я тебя спрашиваю, что за игрушки ты изготовил для сержанта?— А… Так, мелочи. Например, такой миниатюрный усилитель, или лучше назвать его акустический радар. С его помощью можно услышать, что шепчут на расстоянии пятидесяти метров от тебя, надо только направить его в ту сторону, а наушник к уху приложить. Я ещё раньше эту штукенцию придумал, вот вчера дал Янеку и научил его, как пользоваться. Мы тут ещё испытания провели, и вдруг залаяла какая-то собака, так я чуть не оглох, до сих пор в ухе звенит. Вот я и подумал — наверное, он что-то интересное слушает, если не захотел со мной говорить.— Что ж, молодец. В-третьих, где майор?— Не знаю, меня сюда привёз, а сам сразу уехал. Не думаю, что он отправился на пляж.Я невольно глянула в окно. Погода наконец решилась, тучи сгустились, и по окнам барабанил дождь. Похоже на шквал, думаю, скоро пройдёт. Болек прав, в такую погоду пребывание на пляже может доставить удовольствие только ненормальному.— А через стенку тоже слышно? — поинтересовалась я у Болека, который, к моему удивлению, с тоской смотрел в окно, так его тянуло наружу. Странно, ведь не ненормальный же.— Что? — очнулся Болек от своих мыслей. — А, через все слышно, если вообще хоть какой звук доходит. Мой радар только усиливает, это скорей усилитель, понимаете, ну и подстраивается тоже на нужную волну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99