Но ещё я мог сбежать в Аргентину, заранее позаботился о фальшивых документах. Хотя нет, не пойдёт, ведь меня могут поймать, а при мне — никакого богатства. Станут меня пытать, нет, подошвы прижигать не будут, воспользуются какими-нибудь современными методами, ну я и признаюсь, нет при мне сокровищ. Обман раскроется… Нет, на такой риск они не пойдут.— Ещё тебя могут утопить, — услужливо подсказала я.— Вряд ли, в воде я как в родной стихии. Не могут они об этом не знать. Ведь мне проплыть километров двадцать — раз плюнуть.— А кто тебе позволит их проплывать? Получишь по голове и плыть не придётся.— Сам себя я по голове не стукну, пришлось бы мне оказаться в компании. И уж уверяю вас, я успею нырнуть в воду до того, как они меня шлёпнут. Что ещё? Можно меня усыпить, связать, застрелить, но это сложная работа. Одному человеку вряд ли со всем этим справиться, значит, в лайбе я буду не один на один с преступником. А вы ведь знаете, если на карту поставлены баснословные богатства, пострадавшие так проведут расследование, что куда там всем полициям мира! Достаточно одного неосторожного слова, и мальчики могут распроститься сначала со спокойной жизнью, а потом и с жизнью вообще. Так как же меня можно пришлёпнуть без шума?Этот интересный разговор мы вели в порту, сидя на корме вытянутой на песок рыбачьей лодки. Море было спокойно, светила луна. На соседней лодке примостилась какая-то парочка. Наверху, у механизма лебёдки, дежурил сторож. Иногда по песку к воде спускались тёмные тени курортников и раздавался плеск воды. В общем, нормальная, спокойная ночь. А бедный, предназначенный на убой Болек все пытался разгадать намерения своих убийц, чтобы хотя бы знать, чего остерегаться.В настоящее время ничего конкретно ему не угрожало, но уже завтра ему собирались доставить медведя, а на рассвете послезавтра он должен выйти в море. Хотя.., уже через несколько минут «завтра» превратиться в «сегодня», а «послезавтра» в «завтра». А потом, через день-два, ему принесут сумку, которую он должен доставить в Копенгаген… По всей вероятности, только после этого он исчезнет таинственным образом.Встревоженная и озабоченная, я пыталась вжиться в роль преступников, чтобы разгадать их дальнейшие действия. Как бы я на их месте избавилась от ненужного посредника? Для того чтобы вжиться в образ, очень неплохо бы иметь при себе эти сокровища, но чего нет — того нет. Итак, надо представить, что предварительно мне понадобится задержать для себя пересылаемую контрабанду. Перехватить её, значит. Припрятать. Попробую представить, как бы я это сделала.И тут же в своём воображении узрела курьера, которому передаю огромный конверт с порезанными на мелкие кусочки газетами. Курьер, получив посылку, доставляет её адресату. Адресат заглядывает в конверт, обнаруживает в нем вместо денег газету и хватается за телефонную трубку, чтобы позвонить мне. Бледная и потрясённая, я клянусь и божусь, что честно отправила ему денежки. Возможно, даже запаслась свидетелем, который собственными глазами видел, как я заталкивала в конверт настоящие доллары. А поменять конверты я сумела, например, в прихожей, перед тем как вручить парню. Получатель в ярости скрежещет зубами, оба мы, возмущённые до предела, дружным дуэтом взываем: «Куда по девался этот сопляк?» А сопляк исчез, испарился, растаял, как сон золотой. А потом узнаем, что его хладный труп обнаружен в одном из тёмных переулков, убит ножом, никакого конверта при нем не обнаружено, убийство и ограбление, а кто это сделал — неизвестно.Как все-таки правильно предварительно все обмозговать! Главным оказался свидетель. Значит, должен и тут быть свидетель, который видел бы собственными глазами, как фаршировали медведя и упаковывали сумку. Один из трех известных нам опекунов Болека или кто-то четвёртый, ещё неизвестный?Тяжело вздохнув, я вынуждена была признать, что Болеково дело намного сложнее того, что я только что вообразила. Даже просто в переулке — зарезать Болека было бы для меня затруднительно, что же говорить об устранении посредника в открытом море? И ещё, ведь не доллары я должна была вручить посланцу, а брильянты, это вызывает определённые сложности с подменой конверта. Или героин? Нет, брильянты, они легче наркотиков, чтобы выручить за наркотики сумму, адекватную небольшой коробочке с брильянтами, Болеку пришлось бы тащить на буксире не игрушечную лодочку, а целый пароход, ну катер, с контрабандой. Хотя я ведь не знаю, почём сейчас эта дрянь. Четверть века назад, знаю, за грамм гашиша платили двенадцать долларов… И брильянты почём сейчас — тоже не знаю, как же тут рассуждать?!Дойдя до этого места в своих мысленных трудах, я разозлилась и перестала мыслить. Болек терпеливо пережидал моё напряжённое молчание, боясь помешать мне даже жестом. Пришлось обратиться к нему за помощью. Сама не очень сильная в математике, я велела парню подсчитать, что сколько может стоить, исходя из десятикратного подорожания и заменяя караты на граммы. Нет уж, считать про себя, не мешать мне, я опять попытаюсь подумать, а мне сообщить только конечный результат.Болек послушно вытащил из кармана калькулятор и принялся за работу, что-то бормоча себе под нос и записывая промежуточные цифры на песке, для чего ему приходилось время от времени подсвечивать себе фонариком.Я опять вернулась к оставленной картине — Болек тащит на буксире катер или даже вагон с героином. Вагон с героином — это ещё можно представить, вагон же с брильянтами представить себе я никак не могла.— Килограмм героина сто тысяч, — сказал Болек. — Килограмм брильянтов — полмиллиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99