Я положила трубку и стала наводить порядок в мыслях. Значит, на Старувке…Винтовая лестница, нестандартные потолки… Какой же надо быть безмозглой тупицей, чтоб не догадаться. И этот аппарат, таинственный аппарат, по которому он переговаривался, он мне знаком не меньше, чем телефоны… Не иначе у меня уже размягчение мозгов.Я открыла телефонный справочник. Ну конечно, такой фамилии здесь нет. Справочная служба!— ..Простите, номер не для оглашения, сообщить не могу.Черт подери! Бывшая жена! Я же знаю человека, который с нею знаком! Попрошу её телефон!Бог знает зачем мне понадобился её телефон. Скорее всего, я действовала уже в силу инерции и натворила бы глупостей, если бы не моя верная, бессменная подруга Янка, которой я позвонила уже за полночь, чтобы посоветоваться. Подруга сказала:— Чует моя душа, что ты дошла до точки, с которой все, что ни предпримешь, вылезет тебе боком. Иди-ка лучше спать, утро вечера мудрёнее.Я приняла на веру, что чутьё у её души безошибочное, и подчинилась.На следующий день, поскольку отпуск у меня закончился, пришлось идти на работу. Оказалось даже кстати, не долго думая я взяла в оборот одного сослуживца, из тех, кто притерпелся к моим странностям, и морально подготовила его к тому, что скоро ему предстоит не совсем обычный телефонный разговор. Изнывая от нетерпения, я дождалась десяти часов. Сослуживец тоже томился, обеспокоенный моим предупреждением.— Весе, — предупредила я, — тебе надо будет позвонить одному типу и что-нибудь у него спросить. Что на язык подвернётся, то и спросишь, лишь бы ответил.— Скажем, как ему нравится варшавская весна?— Нет, не пойдёт, он ответит, что никак, и бросит трубку. Придумай такое, чтобы ему пришлось отвечать подольше.Ровно в десять я вручила сослуживцу телефонную трубку и набрала номер. Весе, заикаясь от неловкости, попросил к телефону такого-то и сказал:— Прошу прощения, мне посоветовал к вам обратиться пан.., пан Пётр Кемпинский. Хотелось бы узнать, когда состоится передача о живописи импрессионистов.Я вырвала у Весе трубку и стала слушать:— Понятия не имею и не понимаю, с какой стати вам посоветовали обратиться именно ко мне.Я заехала Весе трубкой в ухо и прошипела:— Он ничего не знает!.. Весе сказал:— Я слышал, что намечен цикл передач на эту тему, и меня интересует, когда состоится первая…Я снова вырвала трубку и услышала ответ:— ..ничем не могу помочь, по-моему, тут какое-то недоразумение…Я быстро сунула Весе трубку и прошептала ответ:— Говорит, ошибка…Весе это знал и без моей подсказки, но твёрдо гнул своё:— Мы с паном Кемпинским встретились на днях в кафе, разговорились, вот он и сказал, что вы принимаете в передаче участие, и посоветовал обратиться к вам…Я перехватила трубку. В ответе звучало уже неприкрытое раздражение:— Но почему ко мне? Спросите в отделе планирования программ.На этот раз мы с Весе затеяли бестолковую возню с трубкой, вырывая её друг у друга, — Весе старался поднести её к уху, я же норовила заехать ему трубкой в глаз, нервно бормоча:— ..в отделе планирования…Весе никак не мог понять, что эти мудрёные слова означают, а кроме того, от моих колотушек по черепу успел основательно отупеть, поэтому игнорировал мою подсказку и заталдычил по новой:— Раз вы принимаете в передаче участие, то должны знать…Наш собеседник потерял всяческое терпение и ответил Весе, то бишь мне, не скрывая недовольства:— Простите, но я ровным счётом ничего не знаю, запишите номер отдела программ и обратитесь туда.И он продиктовал номер, который лежал перед нами на столе. Я передала трубку Весе, тот снова стал долдонить своё как заведённый, хотя что ему оставалось, ведь он не слышал ни одного ответа, а от моих подсказок толку было мало. Я не удержалась и прыснула. Весе посмотрел на меня и тоже хрюкнул, потом заржал во всю глотку, но в трубке, к счастью, уже слышались гудки.Отсмеявшись, Весе с любопытством уставился на меня.— Ну и что? Каков результат?Результат был однозначный. С первых же слов я узнала этот голос — мягкий, глубокий, гипнотизирующий меня вот уже много недель. Ах ты, курицын сын…Вот, значит, какая у тебя государственная служба, да ещё, туды-растуды, засекреченная! И что же такого, черт бы тебя побрал, могло случиться в коридорах Польского Радио в тот памятный вечер, ознаменованный Вселенским Переполохом? У кого из нас, хотела бы я знать, течёт крыша, у меня или у него? Нет, надо мне увидеть его собственными глазами, до тех пор не поверю…— Кто такой этот Пётр Кемпинский? — поинтересовалась я у Весе, приведя свои растрёпанные чувства в относительный порядок и наметив план действий на следующий день.— Так, один тип, и вправду там работает, кажется, голубой, но это неважно, он меня вообще не знает.— Зато если он твоего Кемпинского знает, головомойку ему задаст по первое число, и то сказать — насылает всяких дураков. Откровенно говоря, особым умом ты в разговоре не блеснул…— Да и он особой благовоспитанностью не блещет, — парировал Весе после некоторого раздумья. — Бросил, видите ли, трубку.— На его месте любой бы бросил. Он и так долго продержался.На следующий день я слиняла утром с работы и заняла наблюдательный пост. Ждала в такси. Варшавские таксисты — народ ко всему привычный, ничем их не удивишь. Ждать пришлось недолго, объект наблюдения был человеком пунктуальным и ответственным. Я всматривалась в него из своего укрытия. Это он, никаких сомнений! Особо вглядываться не пришлось, другой такой фигуры во всей Варшаве днём с огнём не сыскать!После многотрудных размышлений я пришла к неутешительному выводу, что объяснить столь усиленную конспирацию можно только одним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55