Ищет в разных идиотских местах и находит наконец в самом идиотском — в ящике с ёлочными игрушками, который стоит на шкафу и снимается оттуда раз в год. Теперь Идуся, опять наморщив брови, силится сообразить, куда лучше спрятать янтарь, пока муж не вернулся и снова не отобрал. Нет, не скрыть от мужа насовсем, а просто не торопясь как следует рассмотреть. И вот она вешает торбу с янтарём на вешалку, а сверху накидывает свою ночную рубашку. Идусина ночная рубашка невозможно декоративная, ажурная, в чёрных сексуальных кружевах. Под волнами тюля и чёрных кружев чёрного рюкзака не разглядеть, а бельё может висеть в ванной месяцами, места.много, никому не мешает. Спрятав свою находку, вся пылая румянцем, Идуся выбегает из ванной и усаживается перед телевизором в гостиной, поджидая мужа.— Ну а потом, само собой, рюкзак с янтарём выскочил у неё из головы, — продолжала Аня. — Узнав о смерти Казика, она чуть с ума не сошла. Ночнушка в ванной и в самом деле осталась спокойненько себе висеть.— А дальше что было? — жадно торопила я подругу.— Чем дальше в лес, тем круче детектив, — философски заметила Аня и сжалилась:— Ладно, продолжаю. Когда Идуся на следующий день вернулась из больничного морга, дома она застала полный кавардак. Кто-то перевернул всю квартиру вверх дном. Искали и ничего не нашли. Заглядывали и в коробку с ёлочными игрушками — со шкафа свешивался серебряный дождь, однако её исподнее в ванной не тронули. Не сразу Идуся восстановила душевное равновесие. Я видела её после смерти Казика, могу подтвердить — была невменяемая. Тогда Казик был для неё пуп земли. Теперь-то она от этого отпирается, но я знаю, меня не обманешь. На похоронах пыталась прыгнуть в могилу, на гроб любимого, чтобы похоронили вместе, а потом забаррикадировалась в квартире и никого не пускала, даже родителей и ребёнка от первого брака. А когда сотруднику газовой службы понадобилось снять у неё показания счётчика и он упорно добивался, чтобы его впустили в квартиру, она его чуть не убила, себя не помнила. Не меньше месяца прошло, пока она стала потихоньку возвращаться к жизни.— Что ж, — неохотно признала я, — было что-то в Казике такое, что он для женщин воплощал весь мир, жизни без него не мыслили. Возможно, Идусе он больше влез в печёнки, чем мне. А может, расставание с ним я пережила так спокойно лишь потому, что влюбилась в янтарь. Выходит, янтарь меня спас.— Похоже, Идусе он тоже помог, — кивнула Аня. — Как-то взялась за уборку в квартире, сняла давно высохшее бельё и обнаружила рюкзак. Вот тогда получше рассмотрела его содержимое и очень привязалась к рыбке. Именно в эти дни и начали ей звонить всякие янтарщики, а через некоторое время появился и пан Люциан. Вот такая хронология выстраивается у меня из её отрывочных воспоминаний.Разливая остатки вина из бутылки, я удивлялась и восхищалась:— Не понимаю, как за один бридж можно узнать столько нового и важного. Ты просто гений!— Да нет же, мне здорово помогли приятельницы. Я почти и не задавала вопросов, они её за язык тянули, уши развесили, рты разинули. Идуся и рада, она тоже намолчалась порядком. А бабы… они обе тоже в своё время очень увлекались Казиком. Одна из них даже стала его… ох, прости, это, кажется, было ещё в твои времена.— Ничего страшного, — рассеянно успокоила я сконфузившуюся подругу, — уж он был такой, пользовался всем, что под руку попадало, наверняка и без янтаря я долго бы с ним не выдержала. Ведь я не из тех, что готовы все стерпеть, лишь бы мужик при них оставался, и Пупсик это знал. А уж теперь-то пусть хоть целый гарем вылезает на свет божий, я даже порадуюсь, если при этом узнаю столько же интересного и полезного. Давай откупорим вторую бутылку? Чего её жалеть.Когда я наконец справилась и Со второй пробкой, Аня, подставляя свой бокал, заметила:— Только сейчас подумала — наверное, и это повлияло. Ведь мы за бриджем тоже попивали винцо. Вроде бы невинный напиток, а даёт знать. То-то я ещё удивлялась, что Крыся чуть ли не когтями выдирала из Идуси всякие признания, а та, чувствуя своё превосходство, поддалась на провокацию. Ведь именно Крысю Казик тогда бросил, а на Идусе женился. О тебе обе изо всех сил старались не вспоминать.— Ну и прекрасно! Давай, говори, что дальше было.— А дальше Идуся наконец-то рассмотрела как следует янтарь и разыскала пана Люциана. Пан Люциан впился в бабу, как клёш Сначала искушал её крупными суммами, а потом стал нести всякую чушь. Дескать, опасно этот янтарь держать дома, потому что он кем-то у кого-то украден, а раз краденый, цена не возрастёт, наоборот, никто не станет покупать, побоится полиции, сейчас у неё, Идуси, последняя возможность избавиться от опасного товара, и так далее. Идуся ему не поверила и заставила сходить с ней к независимому эксперту — то есть это я так формулирую, Идуся сказала: к одному такому, что разбирается в янтарях. Очень уж она рыбкой увлеклась, даже хотела «у одного такого» медальон себе заказать. Я кивнула.— Это мне известно.— И ничего у неё не получилось.— Почему?— Если бы знать! Она вдруг на полуслове замолчала и сменила тему. Сама понимаешь, я попыталась подипломатичнее навести разговор на золотую муху, и тут-то и вылезло шило из мешка. Оказывается, одного янтаря, того самого, с золотом в серёдке, она не нашла в рюкзаке. А ведь видела его собственными глазами! Иначе говоря, золотая муха пропала, а из интересующих нас экземпляров остались два остальных, рыбка и дымка. Господи, как бы я хотела их увидеть!— Неужели эта ослица потеряла золотую муху? — заорала я, чуть не выронив стакан. — Каким образом?— Не уверена, что именно она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103