И в самой середине — муха, большая, чуть ли не с мотыля, и вся золотая, то есть туловище золотое и головка, а крылышки вроде как чёрные, но золотом отсвечивают. Фантастика.— И целёхонькая? Совсем-совсем?— Совсем целая, даже лапки на месте, будто золотыми полосками поросли. И больше ничего, только одна золотая муха. Так и стоит перед глазами.Потрясённые, мы все молчали, стараясь представить такую невероятную красоту. А Вальдемар, раз сломавшись, уже не мог удержаться.— Ещё одна потрясающая вещь там была. Рыбка, малюсенькая, только что из икринки проклюнулась, икринка ещё на её хвостике висела. Простым глазом видать, никакой лупы не надо. Этот поменьше был, граммов восемьдесят, ну от силы девяносто… * * * На следующий день что-то заставило меня пойти на хитрость и отловить Вальдемара, что я и сделала за ужином. Мой Драгоценный по-прежнему слова не проронил, Вальдемар же старательно избегал встреч со мной. Интересно, почему?Притворяться голодной не пришлось. Хотя есть не хотелось, однако в кухне оказалась свежеподжаренная корюшка, а от неё человек не откажется, даже если уже до безобразия наелся. Ведь с нею, как с семечками — и не хочешь, а оторваться не можешь.Вот и я, усевшись напротив Вальдемара, ухватила пальцами рыбёшку за поджаренный хвостик, схрумкала и потянулась за следующей, осторожно начиная важный разговор.— Пан Вальдек, а что, собственно, известно о погибших?— В каком смысле? — не очень охотно отозвался хозяин.— Ну, говорили, они не местные, сюда приехали ненадолго, но откуда приехали? Кто они? Если вы не знаете, кто может это знать?Не сразу ответил мне Вальдемар, поглядывая то в окно, то на рыбку, то, не с таким удовольствием, на меня.— Может, кто и знает, — наконец словно через силу произнёс он. — Вроде бы какие-то дальние родственники пустили их тогда пожить в свою хибарку. Родственники должны бы знать.— А вы? — не отступала я.— Только то, что люди брешут. Ну, слышал краем уха, в порту мужики говорили, будто они из Гданьска. Он вроде бы таксист, а она, болтали, бывшая спортсменка, плаванием занималась. В соревнованиях участвовала, пока руку не сломала… или ногу, точно не помню, во всяком случае на олимпиады уже не ездила.— Воды точно не боялась, это заметно. А дети у них были?— Да откуда мне знать? — опять затянул своё Вальдемар, но я так непреклонно смотрела на него, так требовательно, что отвёл взгляд и опять очень неохотно промямлил:— Болтали люди… Болтали, вроде бы у них был ребёнок, маленький, ведь и они совсем молодыми были. Но девочка там или мальчик, никто не знает. Хотя милиция разбиралась, могли и выяснить…Я тоже уставилась в окно, куда упорно смотрел хозяин, избегая моего взгляда. Темнело, на улице уже ничего не разглядишь. Извлекла из миски самую поджаристую рыбёшку и задумчиво принялась жевать, заметив в пространство:— Потому как, проше пана, я вот думаю… Ну хорошо, их убили, хотя уж чего хорошего. Однако перед смертью они извлекли из моря настоящее богатство, а оно по закону должно достаться их наследникам, в первую очередь детям. Или одному дитю, без разницы. Именно ему должны достаться и золотая муха, и облачко, и рыбка…Похоже, для Вальдемара мои соображения оказались потрясающей новостью.— Что вы говорите! А я как-то об этом и не подумал. Ну ясное дело, все должно перейти ребёнку, факт. А обидеть дитя невинное, это же какой надо быть свиньёй! Ведь мало того что убили родителей, так ещё и ребёнка ограбили! Вы совершенно правы, пани Иоанна, если до чего дойдёт, так все должно достаться ребёнку, хотя лично я очень сомневаюсь, чтобы этот ребёнок когда-нибудь увидел своими глазами муху или рыбку.— А кто там сейчас живёт? — ткнула я вилкой в кухонную стену напротив окна.Вальдемар понял, что спрашиваю я не о шкафчике над мойкой.— Даже и не знаю. Новый дом построили, недавно. Но не рыбак, лодки у них нет, в море никогда не видел. Приезжают гуда разные люди, редко, в отпуск, наверное, да я к ним не приглядывался, не до них мне, своих забот по горло. Может, жена больше знает… * * * Как-то так случилось, что не довелось мне поговорить с Ядвигой о жильцах интересующей меня виллы. И чем закончилось тогда расследование, я тоже не узнала. Янтарная благодать оборвалась внезапно, заштормило, поднялись сильные волны. Весь янтарный мусор смыло с берега, зато море выбросило на берег телеграфный столб. А кому нужен телеграфный столб? Никто из местных столбы не коллекционировал.Пребывание на косе потеряло всякий смысл, я вспомнила о кошмарно запущенной работе, и мы вернулись в Варшаву.Собранные мною почти два килограмма янтаря не давали покоя. Мне страстно хотелось что-то сделать своими руками, просто дико хотелось, даже пальцы чесались. Не выдержав, и приступила к очистке и шлифовке своих сокровищ при помощи маникюрной пилочки. К, сожалению, потрясающих успехов достичь не удалось. Пришёл Драгоценный, глянул на результат моих адских трудов, покачал головой, мягко пожурил за глупость и принёс более подходящие инструменты, в том числе и круглую пилку. Они оказались намного эффективнее маникюрных принадлежностей.Мой Несравненный и в янтарной области оказался весьма сведущим, только почему-то чрезвычайно неохотно делился со мной своими познаниями. Наконец заявил — необходима специальная паста для полировки. Пока же я обходилась без пасты, пользуясь методом предков. Раз они так поступали, могла и я. Сначала с помощью инструментов снимала верхний окисленный слой, корку, затем отдраивала с помощью кожи, а уже потом полировала фланелькой. Все говорили — фланелька лучшее средство: если ею тереть янтарь ежедневно и по многу часов подряд, уже через полгода достигаются потрясающие результаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103