И перестал здороваться при случайных встречах на улице. Я и сама удивлялась, насколько же быстро распалось наше супружество, ещё недавно столь радужно начавшееся. И вот все рухнуло в одночасье, оба постарались. Скрежеща зубами, я торжественно поклялась никогда больше не выходить замуж, а Пупсика забыть как можно скорее. Скорее не получилось, отстрадала, сколько положено, и не сразу выкарабкалась из депрессии.В силу этих причин я была далека от отчаяния, когда он умер через три года, и вообще его смерть меня нисколько не задела.Наша с ним общая приятельница не поверила.— Неужели тебе не интересно даже, как и почему он умер? — приставала она. — Ведь при таких странных, можно сказать даже подозрительных обстоятельствах!— Так уж сразу и подозрительных? — буркнула я в телефонную трубку, немного размочив свой сухой тон.— Какое-то отравление, типичное для алкоголиков и тех… ну, тех, что пьют денатурат. Насколько я помню, алкоголиком он не был. А денатурат пил?— И денатурата при мне не пил. Алкоголиком точно не был. При мне.Приятельница знала кое-какие подробности кончины сладкого пёсика и поделилась ими со мной.— Рассказывали, что все произошло в ресторане. Он ужинал с каким-то знакомым, что-то они там выпили, а потом оказалось — слишком много. Не знаю, при чем здесь денатурат, в ресторане уж наверняка его не подавали. Приехала «скорая» и забрала его, да было уже поздно. Печень не выдержала.— А что за знакомый?— Неизвестно. Для всех моих знакомых он незнакомый. Слушай, не мог ли его отравить этот незнакомый знакомый?Я не сразу ответила.— Не исключено. У меня и самой были такие побуждения, сто раз собиралась его отравить. Не хочется об этом вспоминать, и давай прекратим разговор.— Вот ты сказала «не исключено*. Может, тебе следует кому надо сообщить свои соображения?— Если бы я могла сообщить что-то конкретное, а так… чисто личные, можно сказать интимные чувства, другим незачем о них знать.На том дело тогда и кончилось, а кое-какие соображения я оставила при себе. А потом попала из огня да в полымя. * * * Всем известно, что потерю одного мужчины можно компенсировать, лишь обзаведясь другим. Так мне, во всяком случае, тогда казалось. Я ещё не знала, что подойдёт какое угодно увлечение.И поэтому, когда спустя шесть лет я опять оказалась на дюнах у Морской Крыницы, рядом со мной стоял другой мужчина. Такой, о каком мечтает женщина в бессонные ночи. Отнюдь не похожий на сладкого пёсика. Бесподобный и несравненный, верх совершенства, предел мечтаний и перл создания. В общем, Идеал!Мало того что мой Бесподобный был красив, как Аполлон, он ещё и в янтаре разбирался. Знал о нем очень много, намного больше меня. Знал, когда его выбрасывает море, знал, почему это происходит, и вообще все об янтаре. К тому же заботился обо мне, не требовал, чтобы его обслуживали, не состоял у меня на содержании и умел починить кран.На косу затащила его я, почему-то вспомнилось давнее увлечение янтарём. Остановились мы в Песках, а в Морской Крынице оказались просто по пути.И уже через несколько дней что-то стало тревожить мою голову, не только постаревшую за эти шесть лет, но, возможно, и немного поумневшую. А началось это из-за, казалось бы, незначительных происшествий на пляже.На сей раз мы не были женаты. После сладкого пёсика я зареклась выходить замуж и твёрдо соблюдала данную себе клятву. Ведь разводы связаны с жуткими хлопотами, отнимают уйму времени и нервов А кроме того, в те времена супруги не имели права на две квартиры, так что от одной пришлось бы отказаться или втянуться в жуткую эпопею так называемого обмена, с ума сойти! Не знаю, что может быть хуже, разве что землетрясение. Вот почему нужного штампика и нужных бумаг у нас не было.И прекрасно. Вот только выяснилось, что внебрачное совместное проживание тоже имеет свои недостатки. Наше имущество хранилось в разных квартирах, и, хотя дома находились неподалёку друг от друга, это обстоятельство автоматически проводило границу между нами. Мои пожитки — это мои, а его — это его. Я даже не задумывалась об этом, поскольку жилище Драгоценного было для меня попросту недоступно — он обитал на самой верхотуре старого шестиэтажного дома без лифта. А я уж так устроена, что по лестницам взбираться никогда не могла, так что мой Идеал с равным успехом мог проживать в Швейцарских Альпах или в хранилище Национального Польского банка. Или Сберегательного? Ну да не имеет значения.Но на второй день пребывания в Песках все изменилось самым кардинальным образом — меня с чудовищной силой охватила вдруг янтарная лихорадка. Я непременно должна была найти янтарь САМА, для СЕБЯ, и чтобы он потом хранился в МОЕМ доме! Вдруг осознала — мне вовсе не хочется шататься по пляжу с благоверным, я желаю ходить самостоятельно.Если по правде, то уж так сильно любить я его не любила, но иметь при себе желала во что бы то ни стало, поэтому старательно закрывала глаза на все недостатки. Хотелось глядеть на него, прикасаться к нему, что-то для него значить… Драгоценный заботился обо мне, так что я, будучи рядом с ним, могла сколько душе угодно таять себе от блаженства.Боюсь, он был немного другого мнения… * * * Итак, на Вислинскую косу мы с моим Идеальным приехали из-за янтаря, лихорадка развивалась по плану, как вдруг возникло препятствие. В лице геологов. Впрочем, я не уверена, что это были действительно геологи, во всяком случае на научных работников они мало походили. Так что, возможно, это были не сами геологи, а какие-нибудь техники. По всей косе они бурили скважины. Как я потом узнала, буровыми работами эти люди занимались уже третий год и в связи с этим получили представление о таких понятиях, как рыба и янтарь Именно эти годы были на редкость урожайными, на мокром песке валялись небольшие кусочки янтаря, любой дурак мог разбогатеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103