Сам подумай: если кто-то из наших прослышал про спрятанные сокровища, о них не могли не слышать здешние жители.Павлик мрачно кивнул.— И мне тоже сдаётся, что они занимаются поисками сокровищ. Хорошо хоть — поисками, значит, ещё не нашли. И им для этого понадобилась наша лампа.— Интересно, почему же в таком случае они сами её не купили? Ведь в лавчонке Махдии стояла себе спокойно, торговец не прятал её.— Может, у воров денег не хватило.— Да ты что! На такую драгоценную лампу нашлись бы.— А ты вспомни, торговец запросил за неё тысячу динаров, ведь это же куча денег! И только на мой перочинный ножик променял, уж очень он ему понравился. А может, торговец и не знал, что лампа как-то связана с сокровищами.— Правильно, купец не знал, а те, что знали, не стали её покупать, чтобы не привлекать его внимания, чтобы он не догадался о тайне. Притворялись, что им на неё наплевать, а сами наверняка незаметно наблюдали за нами. Думали, что поторгуемся, купец будет стоять на своём, мы так её и не купим, а он потом уступит им её за бесценок. Могло так быть? Очень даже могло. Ведь они никак не могли предположить, что ты свой перочинный ножик вытащишь. Вот и пришлось им потом выкрасть лампу у нас.— Все правильно, записывай, — согласился Павлик. — И ещё запиши, что шайка состоит из двух частей. Во-первых, этот, с кривым глазом. И на суку в Махдии у него какая-то подозрительная встреча с подозрительным субъектом, и здесь ворует. Во-вторых, очень подозрительно тут, в сараюшке у каменоломни. В-третьих, в той забегаловке, где мы сегодня выкрали свою лампу.— Кстати, об украденном, — подхватила сестра. — Ты видел там кучу добра, украденного шайкой у наших? Обе себе там склад устроили.— Точно! Надо бы сказать отцу.— И думать не смей! Сразу обо всем догадается.— Может, как-нибудь намекнуть, чтобы не догадался, напустить туману? Ладно, вернёмся, к шайкам. Тот самый толстый араб, с которым кривой тайно встречался на суку в Махдии, здесь нам не попадался. Возможно, он из второй шайки. А третий, тот, что перекупил краденые вещи в сараюшке у кривого, уже третья шайка, ты как думаешь? А этот дом с лавкой, ну, где мы нашу лампу свистнули, наверняка воровской притон. Видела, сколько там народу сшивается? И сегодня один спал, а двое пришли. И все нам неизвестные.— Может, тот, что спал, и известный, ведь мы же его лица не видели. Ничего, Хабр его запомнил.— Не отвлекайся, записывай. Теперь пещера. Что про пещеру напишем?— В том-то и дело, что про пещеру так ничего толком и не узнали, — задумчиво произнесла Яноч-ка, покусывая карандаш. — Но что-то там наверняка есть, недаром же они все время туда залезают! Может, что-то в самой глубине, может, сначала надо оттащить лежащие при входе камни, например тот огромный, круглый, может, ещё что…— Вот именно! — подхватил мальчик. — Камни отвалить! Помнишь, как там, в письме: «Без всякого труда, справишься одной левой». Наверное, специально так писал, чтобы адресат не испугался, что придётся с тяжёлыми камнями возиться. Точно! Сначала надо отвалить глыбу у входа или какие камни внутри!Оба вдруг почувствовали, как мурашки побежали по спине. Вот оно, то самое, таинственное! Как же они сразу не догадались?— А при чем же тогда наша лампа? — охладила эмоции девочка.Павлик уже загорелся новой идеей и сразу нашёл ответ:— Лампа? Лампа? А лампа должна гореть, на то она и лампа! Захватим её с собой и зажжём в пещере! Пусть светит!Даже осторожная Яночка увлеклась новыми возможностями, открывавшимися в дотоле скучных изысканиях.— Правильно! Вспомни, мы читали. Если в темноте зажечь светильник, в его свете можно заметить какие-то таинственные знаки или тень как-нибудь особым образом падёт и это будет указанием для нас.— А ну принеси письмо, ещё раз прочитаем! — попросила девочка.И, изучив смятые клочки разорванного макулатурного письма, уверенно заявила:— Считай, мы уже почти все сделали. Побывали на суку в Махдии, отыскали там лампу и наткнулись на злоумышленников, разыскали в каменоломне пещеру, побывали в Обезьяньем ущелье и в Сугере.— А вот с ними как раз и непонятно. В ущелье толком так ничего и не нашли, правда помешало землетрясение. И в Сугере ничего особенного не обнаружили.— Может, мы ехали не по той дороге? Я видела на карте, есть ещё и вторая, между Тиаретом и Махдией.— В таком случае надо будет обязательно ещё раз съездить в Сугер по этой второй дороге. Это недалеко, думаю, уговорим маму.— Уговорим. И ещё подговорим её купить нам шамбалы. Не можем же мы вечно красить наши сандалии, изведём всю зубную пасту. Да и пластиковые красивее. И надо будет купить и незаметно подложить маме ту чёрную краску, что мы извели. Она недорого стоит, пятидесяти динаров нам хватит.— У меня осталось только сорок девять, — напомнил Павлик. — Динар я заплатил за сумку для лампы.— Ненормальный! Красная цена ей пятьдесят грошей. Не мог поторговаться?— Сам знаю, что торговец заломил дорого, но не торговаться же мне с ним было! Он принял меня за араба, а я по-арабски и знаю только: «вахат, тнин, тляти, саботаж».Яночка спохватилась:— Слушай, пока не забыли, давай сразу нальём в лампу масло. Оливковое, наверное? Другого у нас нет.Оливкового масла самого лучшего сорта было много, пани Кристина с наслаждением приобретала этот дефицит, который в Варшаве так трудно было достать. С трудом открутили пробку на резервуаре лампы и обнаружили, что он заполнен маслом почти наполовину. Как видно, воры собирались использовать лампу. Дети наполнили лампу и зажгли все четыре её фитиля.Фитили загорелись сразу же и горели намного лучше, чем в прошлый раз, видимо хорошенько пропитались маслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88