Тем временем пан Роман прочитал письмо и обратился к женщинам:— Могу я снять свитер? Он мне очень, очень нравится, но сейчас надо срочно ехать, вот, дети просят.— Что-нибудь случилось? — все ещё с тревогой поинтересовалась его жена.— Нет, просто им удалось раздобыть макулатуру для школы, и они просят меня привезти её на машине. Это недалеко, я быстро вернусь.Осторожно снимая с мужа намётанное на живую нитку изделие, пани Кристина ворчала:— Вы не находите, что школа слишком многого требует от учеников? Смотрите, сколько они должны собрать макулатуры. Целую гору! Сколько можно?— Дай мне какую-нибудь большую сумку или мешок, — прервал её сетования муж. — Павлик написал, что бумага не перевязана, надо куда-то сложить.А Павлик не терял времени даром и торговался с владельцем макулатуры. Мало того, что договорились вот об этой, на тележке. Выяснилось, что мужчина профессионально занимается сбором макулатуры, и Павлику удалось уговорить его и впредь собранную им старую бумагу привозить не сюда, на Ружаную, а прямо к ним домой. Мужчине было все равно, и даже предпочтительнее доставлять свой товар частному покупателю, где не угрожала опасность ни неприема товара, ни обеденный перерыв, ни просто записка в дверях: «Ушёл, скоро вернусь» (а известно, что это «скоро» может и до вечера продлиться) или и вовсе «Переучёт».Гору бумаги, привезённую паном Романом, свалили в прихожей под лестницей, преградив тем самым доступ к проходу в подвальное помещение. Правда, полученная паном Хабровичем в наследство вилла была большая и вместительная, но и эти сто килограммов макулатуры требовали немало места и, загромождая прихожую, отравляли жизнь. Павлик уверял, что это только до конца месяца, что первого ноября от горы не останется и следа, но мама все равно решительно потребовала от детей сложить своё имущество как-то компактнее, чтобы можно было свободно проникать в дом. И продолжала ворчать, никак не желая принимать во внимание объяснений Павлика о том, что ни у кого другого из их класса нет такой жилплощади, нет отдельного дома. Что было чистой правдой.Через три дня дети уже обладали желаемым количеством макулатуры в триста килограммов и даже немного больше, и теперь все свои силы направляли на то, чтобы упорядочить эту гору. Мир перестал существовать для Яночки и Павлика. Сразу после возвращения из школы и до позднего вечера оба они торчали под лестницей, сортируя, складывая и связывая в пачки эту бумагу.— С письмами осторожнее, — сказал Павлик сестре. — Проверяй, нет ли на конвертах марок, иначе дедуля нас проклянёт!— Есть марки, вот, гляди! Кто-то выбросил письма в конвертах. Письма порвал, а марки, представляешь, целенькие! И он их выбросил! Принеси ножницы.— Э, да это самые простые, обычные марки, массовка, — пренебрежительно заметил Павлик, возвращаясь с ножницами.Сестра возразила:— Ну и что с того, что массовка? И среди обычных марок могут оказаться интересные, например с опечатками.И Яночка, и Павлик в марках разбирались неплохо благодаря дедушке, известному в Польше эксперту-филателисту, и сами тоже начали коллекционировать марки.В макулатуре письма встречались чрезвычайно редко, а тут вдруг попалась целая кипа разорванных вместе с конвертами писем. Вырезая ножничками марки с обрывков конвертов, дети, привыкшие к бережному обращению с марками, придерживали пальцами марку и с изнанки, поневоле иногда заглядывая внутрь конверта. Глаз выхватывал отдельные слова из писем, которые тут же забывались. Чужие письма не интересовали ни сестру, ни брата. И вдруг, уже отбросив половину конверта, с которой срезал марку, Павлик воскликнул:— Ой! Сокровища.И нагнулся, разыскивая только что выброшенный конверт.— Какие ещё сокровища? — не поняла Яночка.— Кто-то в письме написал о сокровищах, честное благородное слово! Да где же это письмо? А вот оно. Слушай!— Слушаю! Читай же! — нетерпеливо подгоняла Яночка, потому что брат молчал, разглядывая клочок письма.— И в самом деле сокровища, — как-то неуверенно сказал мальчик. — Только вот не очень понятно. Тут всего лишь обрывок письма. Да ты сама посмотри.Заинтригованная Яночка отобрала у брата клочок письма и стала читать.— И в самом деле, пишет о каких-то сокровищах. Что бы это значило?— Понятия не имею. Давай подумаем.Позабыв о макулатуре, оба склонились над смятым обрывком письма. Вот что им удалось разобрать:«…о самом главном сообщу.…настоящих сокровищ, только надо знать, где их найти.…на суку в Махдии, потом отправляйся в Су……потрясающее, ничего подобного……через Обезьянье ущелье… другой возможности у тебя не….…по левую руку от шоссе, когда едешь к плоти —…таких чудес. Обязательно побывай в специальном районе……у каменоломни… открытый карьер для добычи щебня……ты без всякого труда… равишься… одной левой……а в четверг обязательно постарайся быть в Мах дни, там и…… все эти чудесные, волшебные……настоящее, сказочное сокровище! Слышишь?Долго, очень долго вглядывались брат и сестра в непонятные, завораживающие строки, потом молча уставились друг на друга, потом опять склонились над письмом. Наконец Павлик пришёл к какому-то решению.— Фи, — пренебрежительно произнёс он, махнув рукой. — Если выбросили письмо, значит, те самые сокровища давно отыскали.— Это клочок письма, а где конверт, в котором оно было? — спросила сестра. — Или хотя бы марка, которую ты с него срезал?— Думаешь, дата сохранилась? — заспешил брат, копаясь в отложенных марках. — А, вот она!Штемпель на марке отпечатался неотчётливо, но все-таки можно было разобрать какие-то цифры и буквы.— Принеси лупу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88