А его мать, тётя Моника, добавила:— Если все письмо будет таким, мы все потребуем, чтобы Роман прислал нам приглашение, чтобы самим увидеть!Пани Кристина продолжила чтение:— «Уже смеркалось, когда я подъезжал к Тиарету, и при въезде в городок опять встретил земляков, которые и помогли мне разыскать мой домик. Оказывается, это прелестный четырехкомнатный домик рядом с домом пана Кавалькевича, который поджидал меня с ключами. Первым делом он проводил меня к источнику, из которого все берут питьевую воду. Та, что течёт из крана, для питья непригодна. Очень трудно тут жить без знания языка, что-то мой французский не очень понимают, но сегодня первый раз мне удалось купить бутылку вина без тыканья в неё пальцем, так что кое-какие успехи в языке налицо. Но лучше пока тыкать. Вместе с вином я просил запаковать мне десяток яиц, а продавцы только покатывались со смеху. Потом оказалось, я требовал десяток глаз…» Семейство потребовало пояснений, и пани Кристине пришлось прервать чтение для выяснения лингвистического недоразумения. Когда все поняли разницу между «les yeux» и «les oeils», она стала читать дальше.Дальше описывались бюрократические мытарства пана Романа, бесчисленные хождения по учреждениям для оформления необходимых документов, общая безалаберность арабов, их вечное безмятежное «букра» (завтра). Оказывается, не все арабские чиновники владеют французским, так что дело тормозило также отсутствие переводчика с арабского, которого (переводчика) тут буквально разрывают на части.И вообще, о местных чиновниках у пана Романа выработалось не наилучшее мнение. Похоже, это были люди безответственные и крайне необязательные. Так, например, посёлок для иностранных специалистов, где проживали и поляки, должен быть окружён изгородью со всех сторон и эту изгородь обязались поставить общими силами комбинат и городской муниципалитет. Комбинат свою половину работ честно выполнил, городские же власти и пальцем не пошевелили, и теперь каждый домик в посёлке окружён загородкой только с двух сторон. «Странные люди, эти арабы. Не проще ли было окружить с двух сторон весь посёлок?» — удивлялся пан Роман.Тут внезапно письмо прерывалось. Конец пан Роман дописывал часа через два, причём почерк у него как-то изменился.«Только что было землетрясение. Ничего особенного не произошло, ничего не случилось страшного, с нами все в порядке, но мне пришлось принять меры по поднятию духа. Сейчас начнут действовать, поэтому об остальном напишу в следующем письме, недели через две».— Езус-Мария! — страшным голосом воскликнула бабушка.— Землетрясение! — в восторге воскликнул Павлик. — А что начнёт действовать? Какие меры?— Да хлебнул малость для храбрости! — небрежно бросила тётя Моника. Спохватившись, что высказалась непедагогично, поправилась: — Принял успокаивающее средство. Мама, ну что ты паникуешь? Видишь же, что письмо дописано уже ПОСЛЕ землетрясения! Через две недели получим следующее письмо.Оставшись одни, брат с сестрой стали обмениваться впечатлениями.— И в самом деле, нужно было скрывать от отца бумаги, — признал Павлик. — Представляю, каких дров бы наломал отец, узнай о них раньше времени! Вся наша работа пошла бы коту под хвост.— Если ты думаешь, что теперь нет работы, то глубоко ошибаешься, — заметила сестра. — Нам нельзя расслабляться.Павлик сразу приуныл.— Опять вкалывать? А что теперь мы должны делать?— Для начала узнать, как перевозят собак на самолётах. И вообще готовиться к поездке в Алжир.Перевозка собак оказалась очень сложным делом. Хотя Хабр был привит и все справки имелись, хотя ни одна страна в мире ничего не имела против того, чтобы он туда прилетел, тем не менее возникли непреодолимые сложности. И вызваны они были совершенно идиотскими правилами Польской авиакомпании ЛЁТ. Дело в том, что, согласно этим правилам, собаки должны перевозиться непременно в клетках! И эти клетки помещают в особом отсеке, отдельно от пассажиров.Павлик смертельно обиделся за своего любимца. Вернувшись с площади Конституции, где размещалось Агентство ЛЁТа, он громко выражал своё возмущение.— Хабр в клетке, ты представляешь?! Пусть даже не в железной, а в плетёной, все равно! Ещё чего не хватало! Их бы самих в клетку посадить! Да я бы, на месте Хабра, на всю жизнь обиделся!— Нечего икру метать! — осадила эмоционального брата девочка. — Ни в какую клетку Хабрика не посадят.— Но они же мне ясно сказали — если не в клетке, собаку в самолёт не пропустят. Такие, видите ли, у них правила! Мне эту клетку хотели силой всучить!— Ну и что? — спокойно возразила сестра. — Клетку можем взять, так и быть, протестовать не станем и до последней минуты будем сидеть тихо, как мышки. А потом выяснится, что клетка сама по себе не ходит! А он весит не меньше сорока килограммов. Ну, усёк?Павлик расцвёл.— Клево! Вот это мысль! Не заставят же они нас силой переть такую тяжесть!— Вот именно. А носильщику сразу скажем, что мать за собаку ни гроша не заплатит, чтобы знал! И Хабр пойдёт ножками, а пустую клетку мы можем нести за ним, раз уж им так хочется. Нам не тяжело.На следующий день от отца пришло обещанное письмо. Среди множества интереснейшей информации о разных сторонах экзотической арабской действительности — их непривычных для европейца продуктах, их коровах, которые каждое утро приходят чесаться об угол домика, пользуясь отсутствием загородки, о трудностях с водой и перипетиях с сантехникой и прочего — промелькнуло сообщение о том, что отец побывал на суку в Махдии, причём выяснилось, что таинственное словечко «сук» означает просто-напросто восточный базар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88