— Да я только сейчас сообразил, что нам тоже придётся заняться французским!— Ну и что? — спокойно отозвалась Яночка, пытаясь пренебрежительно пожать плечами, что не очень получилось, ибо её руки по локоть были в мыльной пене. — Учат же другие, а мы чем хуже?Когда брат с сестрой покончили с чрезвычайно тщательным мытьём посуды, когда перетёрли её всю, когда заварили чай и принесли его родителям, пан Хабрович окончательно и бесповоротно принял решение — ехать в Алжир. И даже понял, что надо радоваться этому. Он уже не только не впадал в панику, но совершенно успокоился и немного впал в другую крайность — сыпал улыбками направо и налево и болтал без умолку.Внимательно поглядев на отца, дочка поняла, что можно приступать к следующему этапу операции.— Тебе совсем не обязательно обивать пороги арабского посольства, — сказала она отцу. — Тот алжирский пан сказал — если что будет непонятно, позвони ему. Он оставил свой номер телефона.— Где этот номер? — радостно вскричал отец.Яночка вышла в прихожую, достала из ящичка стола визитную карточку алжирского незнакомца и принесла её отцу.— Северин Звияк, — вслух прочитал пан Роман. — Инженер-строитель, магистр. Гляди-ка, так же, как и я!Вскочив со стула, папа бросился к телефону. Вся семья окружила его тесным кольцом и с вниманием слушала весь разговор.— Да, да, понимаю, — говорил в трубку пан Роман. — В самом деле? Что вы говорите? В этой же фирме? Но ведь это просто замечательно! Ага, понятно. Одну минутку.И страшным шёпотом семье:— Быстро! Чем записать!Семья брызнула в разные стороны, опрокидывая по пути стулья. Каждый, запыхавшись, прибежал с клочком бумаги и пишущим инструментом. Папа дал знак жене, которая пристроилась на краешке стола и приготовилась писать.— Да, да, записываю. Вишневский, телефон… На работе взять двухлетний отпуск за свой счёт… с согласия директора… Да, записал… Как вы сказали? Перечень имущества, которое следует забрать с собой… Записала? (Это жене.) А зачем? (Это в трубку.) А, понятно. Вы правы, мне самому просто не справиться. Как вы сказали? Пани Кавалькевич сорок один восемнадцать семьдесят девять. Сколько экземпляров? И что ещё? Не понял… Досье? Ага, копия досье, записал, хоть и не понимаю… минутку, пожалуйста.Прикрыв трубку рукой, отец страшным взглядом уставился на своих отпрысков.— Он говорит, я отправил в Алжир кучу своих документов, целое досье, — дико прошипел он. — Это правда? Теперь требуется копия… нет, копии этих документов. Они у нас есть?— Все есть! — поспешил успокоить отца Павлик. — На всякий случай мы все сделали в трех экземплярах.Немного успокоенный пан Роман вернулся к прерванному телефонному разговору. Пани Кристина старалась записывать не только то, что он ей диктовал, но и вообще все слова, произносимые мужем, с тревогой наблюдая за ним. Какое-то время пан Роман слушал спокойно, даже весь расцвёл, но вот опять туча набежала на его чело, и он бросил на жену сердитый взгляд.— Кондукторская, семнадцать, — выразительно повторил он, — пани Модлинская. Да, я все записал, — сказал пан Роман в трубку, убедившись, что жена записала адрес. — Я чрезвычайно вам признателен. Вы разрешите в случае необходимости опять вас побеспокоить?Положив трубку, пан Хабрович сидел молча, лишь глубоко дышал. Семья тоже молча выжидающе уставилась на него.Молчание нарушила пани Кристина, у которой явно кончилось терпение.— Ну! Говори же, что он тебе сказал?Ещё раз глубоко вздохнув, пан Роман вернулся к столу, сел на своё место, выпил остывший чай и лишь после этого насмешливо отозвался:— По порядку рассказывать?— Не обязательно по порядку, — разрешила жена, — рассказывай, как хочешь. Начни только с тех самых АД.— Алжирские динары, — послушно ответил пан Роман. — Условная валютная единица, три четверти суммы обменивается в любом банке как всякая инвалютная единица…— Банковские операции меня не интересуют, — перебила мужа пани Кристина. — Объясни попонятней, восемь тысяч это много или мало? По сравнению с чем-нибудь привычным.— В том-то и дело, что очень много, — с непонятной грустью произнёс пан Роман и ещё раз тяжело вздохнул при этом. — Он сказал — столько никому из наших не платят. Высшая ставка — семь с половиной, и то лишь после нескольких лет работы. А восьми тысяч никто не получает. Он сказал — просто фантастика. Просто Канада и Эльдорадо. Ужасно!И отец опять тяжело вздохнул.— Что с тобой, Роман? — забеспокоилась пани Кристина. — Ты расстроен из-за того, что тебе положили такой хороший оклад?— Просто я думаю — что же они от меня потребуют за такие деньги? — пояснил пан Роман. Дети тоже с удивлением смотрели на отца, который был сам не свой: одновременно довольный и испуганный, очень встревоженный и исполненный сомнений. Ох, того и гляди пошлёт к черту весь этот Алжир с его баснословными АД!А отец пояснил, обращаясь к жене:— Представляешь, они почему-то решили, что я — специалист высшего класса, и поручили мне заведовать отделом контроля строительной документации всего комбината. Всей этой самой фирмы! Представляешь, какая страшная ответственность! Ведь помимо специальных знаний потребуется знание всех алжирских нормативов, сейсмичности данного района, всех этих тектонических подвижек, а также прекрасное знание французского, ибо вся документация ведётся на французском и специальная литература — тоже.Если пани Кристина и была озадачена, то никак этого на себе не показала.— Я уверена, с твоими знаниями ты со всем прекрасно справишься, — заявила она безапелляционно. Ведь Алжир — не Япония. И обратилась к дочери: — Яночка, как у них там с землетрясениями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88