- Представитель? Где? Зачем?
Толя назвал фамилию одного уважаемого ученого и изложил позицию Академии Наук, как он ее себе представлял:
- Ввиду отсутвия кворума провести повторное рецензирование.
Разгледяев качнулся от гнева.
- Откуда он взялся представитель?
- Прибыл по получении письма.
- Какого письма, чушь...
- Письма из института, без подписи естественно.
Разгледяев находился в полном замешательстве. Толя перестал наконец служить препятствием и медленно побрел прочь от серого угрюмого дома. Что же, по-крайней мере сегодня, Марк Васильевич не появится перед Еленой, а что будет дальше, никому неизвестно. Но и не только Анатолий, но и гораздо более умудренные опытом жизни, люди, такие как Виталий Витальевич Калябин или Михаил Федорович Мозговой, или даже сам Петр Семенович Суровягин, совершенно не предполагали, как все может перевернуться в уже недалеком будущем.
Светлое подземелье Гоголя-Моголя
Утром следующего дня профессор Суровягин проснулся в настроении главнокомандующего, одержавшего накануне важную стратегическую победу. Темные, невежественные силы беспорядочно отступили под напором смелых и решительных действий вверенного ему войска. Конечно, другой, менее опытный человек мог бы посетовать: какая радость - вместого занятий делом, пришлось тратить силы на пустую борьбу с диллетантом. Но в нашем случае такой взгляд на вещи должен приниматься как поверхностный и идеалистический. На фоне грядущих выборов в академию любая неоднозначная реакция ее представителей волнует и тревожит соискателя. В венах его играет молодая, полная кислорода кровь, и он во всяком удобном случае настаивает на своей состоятельности. Здесь - ничего более, чем нормальное, здоровое честолюбие. В случае же с профессором - и того лучше. Петр Семенович свято верил в институты и считал присуждение звания, хотя-бы и члена-корреспондента, не только материальным стимулом к дальнейшей продуктивной работе.
При хорошем самочувствии профессор любил вспомнить кое-что приятненькое из прошлой жизни и теперь, шагая обычной дорожкой в институт, он бормотал про себя забавный стих, написанный лет двадцать назад по одному сердечному поводу. Он никому не читал своих поэтических произведений, хотя справедливо считал их значительно лучше того, что публиковалось в литературных журналах. В его стихах наряду с хорошей техникой, была и ирония, и философия. Друзьям же он декламировал чужие стихи исключетельно талантливых, но умерших поэтов. Ведь профессор очень тонко и остро чувствовал талант в других людях. Обычно он читал стихи на дружеских вечеринках в своем гостеприимном доме. Коллеги уважали и признавали в нем человека, знающего толк в искусстве и всегда с удовольствием слушали его.
Зайдя в кабинет, он первым делм решил навести порядок на рабочем столе. Такое желание возникало у него всегда после окончания очередного важного этапа. Чтобы не скучать, он включил небольшой тразистор, верный спутник в ночных наблюдениях за далекими небесными светилами. Он любил приемничек, будто тот был живым существом, а не бездушной электрической цепью. Купленный в одной из загрничных командировок, приемник честно служил своему хозяину, правдиво сообщая о самых разных событиях из окружающей жизни. В нужное время он информировал хозяина о важных переменах в руководстве страной, о вскрытии застойности и негативных тенденций, о культе личности. Кстати, первое время профессор очень удивлялся - как этот ящичек, сделанный руками дотошных японцев, так умело говорит чистым русским языком? Он видел в этом какой-то смысл или, по крайней мере, знамение времени. Посредством старого друга, профессор узнал о начале космической эры, о полете двух отважных собачек, Стрелки и Белки, и, наконец, о беспримерном подвиге Юрия Гагарина. Позже вновь были вскрыты некоторые негативные тенденции, о которых правдиво сообщил транзисторный друг.
Но удивительное дело - все эти события проходили мимо профессора, подобно тому как эфирные волны огибают непрозрачное препятсвие. Нет, не абсолютно, но по существу. Профессор обладал феноменальной способностью быть всегда самим собой и при этом оставаться на своем месте. Так что, всякие головокружительные перемены как бы его и не затрагивали. По-видимому внутри у него был какой-то стержень или ствол, и у этого ствола были соответствующие корни, уходящие в нечто крайне питательное.
Когда Петр Семенович включил приемничек, передавали последние известия. После новостей политических, последовали новости науки и культурной жизни, и диктор центрального радио приятным поставленным голосом зачитал: "Агентство Франс Пресс передает из Парижа. Французский астроном Одуэн Дольфюс, на высокогорной обсерватории Пик-дю-Миди, открыл десятый спутник планеты Сатурн. Новое небесное тело названо именем древнегреческого бога Янус..."
Не правы те, кто считает астрологию безнадежно устаревшей лженаукой! Возможно, далекие планеты и звезды и на самом деле каким-то, нераскрытым пока образом, влияют на судьбы людей. Во-всяком случае, после услышанного у профессора даже потемнело в глазах. В один миг пошатнулся стройный мир профессора Суровягина. Закачались стены зданий, полетели с крыш телевизионные антенны и всякие посторонние предметы, поползли по коммуникациям извилистые трещины. Все, с таким трудом и любовью возведенное, рушилось, на глазах превращаясь в железобетонный хлам. А меж зданий, пытаясь подпереть или что либо удеражать, металась оскорбленная душа профессора Суровягина.
Петр Семенович вскочил и почему-то запер дверь на ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43