Система впрыска использовала перекись азота, которая подавалась в цилиндры, обеспечивая во время полета дополнительный кислород для сгорания топлива, увеличивая мощность двигателя на двадцать процентов.Неккер изучил карту и кивнул:— Длинный путь.Майер улыбнулся и похлопал его по руке:— Он покажется короче, когда отдохнешь пару дней. *** Ветер к вечеру заметно утих и «Дойчланд» на всех парусах шла в наступающую тьму, несомая легким бризом с юго-запада.На первой вахте Рихтер стоял на квартердеке один, если не считать старшего матроса, бывшего торпедного механика, по имени Эндрасс, стоявшего за штурвалом. Боцман у поручней курил сигарильос, наслаждаясь ночью, рогатым месяцем, звездами, рассыпанными на дальнем горизонте, их блеском, смягчаемым сырым и прилипчивым морским туманом.Ровно в девять часов он прошел на нос, поговорить с впередсмотрящим. Возвращаясь, он остановился у вантов левого борта, закрепить развязавшийся на буме главного паруса линь. Что-то шевельнулось позади и из тени между спасательными шлюпками выступила Лотта.— Хельмут!Ее руки простерлись сквозь тьму, лицо вырисовывалось белым пятном. Рихтер инстинктивно взял ее ладони:— Лотта, что ты делаешь здесь!— Я смотрела на тебя последние полчаса, пока ты ходил взад-вперед по проклятому квартердеку. Я начала думать, что ты никогда не спустишься.— Ты должна вернуться вниз — сказал он. — Немедленно.— Почему?— Потому что сестра Анджела беспокоиться о тебе, а я дал капитану слово, что буду избегать тебя до конца плавания.— А ты? — спросила она. — Ты беспокоишься обо мне?— Да. — Он пытался высвободить руки — Пусти, Лотта, я дал слово — разве ты не понимаешь?— Я понимаю только одно — сказала она, — что всю свою жизнь я боялась. Но теперь я с тобой… — Ее руки стиснули его руку — Любовь всегда такая, Хельмут? Ты прежде любил так?Его последние оборонительные бастионы расшатались и руки обняли ее:— Нет, так — никогда, Лотта.Она закинула лицо, вглядываясь в него:— Как послушница, я могу по своему желанию покинуть орден без больших хлопот, когда мы приплывем в Киль. А потом?…Он нежно поцеловал ее:— Что произойдет в Киле, это одно. А сейчас, таких встреч больше быть не должно.— Сколько еще? — спросила она.— Две недели, если повезет, но нам нужно идти быстрее, чем сейчас.— Могу ли я насвистеть для нас ветер? — спросила она. — Настоящий ветер.— Нет необходимости. — Он поднял глаза на ночное небо — Мне кажется, это только временное затишье. К утру будет шторм.Позади послышалось легкое движение. Они поспешно обернулись и увидели сестру Анджелу, стоящую у главной мачты.— Господин Рихтер, Лотта — спокойно сказала она. — Прекрасная ночь.Первой заговорила Лотта, инстинктивно выступив в защиту Рихтера:— Это мой проступок, сестра, поверьте мне. Господин Рихтер не при чем.— Я уверена в этом, дитя мое. Я нахожусь здесь уже пять минут. Но теперь мне кажется, что тебе действительно пора идти вниз.Лотта поколебалась, потом неохотно пошла к кают-компании. Когда она прошла полпути, сестра Анджела добавила:— Я уверена, что господин Рихтер будет рад снова поговорить с тобой завтра, если позволят его обязанности.Девушка затаила дыхание, запнулась, потом повернулась и побежала в кают-компанию.Рихтер сказал:— Я вижу, сестра, вы даете мне разрешение…— …выполнить ваши обещания, господин Рихтер.Она слабо улыбнулась:— Вы заставляете меня ощущать себя такой старой. Такой старой.Она отвернулась и направилась к двери Бергера. Рихтер беспомощно смотрел, как она постучала и вошла.Бергер писал за столом. Отто Прагер, лежа на койке, читал книгу. Консул сел, спустив ноги на пол, а Бергер положил перо.— Сестра? — вежливо сказал он.Прагер встал:— Мне, наверное, лучше выйти?Он сделал шаг к двери, но она покачала головой:— Только минуту вашего времени, капитан. Относительно господина Рихтера и Лотты.— Итак? — уныло спросил Бергер, готовясь к неприятностям.— Я буду признательна, если вы освободите его от обещания не говорить с ней до прибытия в Киль.— Весьма неожиданное изменение вашей позиции.— Скорее, новая точка зрения. Я всегда хотела лишь справедливости для Лотты. Я теперь понимаю, что ее решение о будущем, когда мы достигнем Киля, должно быть сделано по ее собственной свободной воле при содействии лишь бога. А до того времени кажется бессмысленным стараться искусственно держать раздельно ее и господина Рихтера. Как я выяснила сама, он исключительно честный молодой человек.Бергер не смог придумать, что ответить. Она дала ему еще секунду, потом добавила:— Теперь, господа, извините меня, я действительно очень устала.Дверь за ней закрылась. Консул повернулся с изумлением на лице. Бергер, не говоря ни слова, открыл шкафчик, достал бутылку рома и два стакана. *** Было очень темно, поезд мчался сквозь ночь, дождь хлестал в окна. Когда Харри Джего постучал в дверь спального купе и вошел, Джанет лежала на единственной полке, натянув одеяло до подбородка.— Я замерзаю.— Ну, я могу предложить средство — с надеждой сказал он.— Не сегодня, дорогой. У меня началось. Я могла бы проспать неделю. Ты можешь устроиться с одеялом на полу.Он пожал плечами:— О'кей. Там, сзади, парни спят на багажных мешках. — Он снял ботинки, завернулся в одеяло, лег на пол, положил под голову брезентовый вещмешок и почти мгновенно уснул. *** Они прибыли в Глазго в шесть-тридцать серым угрюмым утром. Джанет сильно разоспалась и, проснувшись, обнаружила, что Джего ушел. Несколько мгновений она не могла прийти в себя — понять, что они стоят. Когда она откинула одеяло и села, раздался стук в дверь и заглянул Джего.— Жива и здорова — прокомментировал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74