Завтра уезжаем к себе в поместье на Белые Равнины. Уходим на покой до конца дней своих. Как же там у нас все будет?
ЭЛМОР: С нею иногда может быть трудно. Но я думаю, что под этим под всем она к тебе по-настоящему привязана.
ДЖЕК: Ты так думаешь?
ЭЛМОР: Такие вещи сразу видны только постороннему.
ДЖЕК: Что ж, я одно скажу - она никогда не найдет того, кто будет относиться к ней лучше, чем я. Она уже должна бы это понять. Я ей единственный верен.
Сцена 8
Несколько часов спустя. Ранний вечер. Палатка Мэйкон. Она сидит одна в тускло освещенной палатке, пьет и играет в солитер. Ее лицо покрыто язвами.
БЕСС (из-за сцены): Эй? Здесь есть кто-нибудь?
МЭЙКОН: Да.
Входит Бесс.
БЕСС: Мэйкон?
МЭЙКОН: Бесс?
БЕСС: Я услышала, что ты здесь.
МЭЙКОН: Тебе Джек сказал?
БЕСС: Да.
МЭЙКОН: Я его сегодня видела. Изюму у меня купил. Разговаривать, правда, не захотел.
БЕСС: Ну, ты ведь его знаешь.
МЭЙКОН: Да. Зачем пришла?
БЕСС: Я... не знаю. Я - вспоминала...
МЭЙКОН: Угу.
БЕСС: Так много.
МЭЙКОН: Ну.
БЕСС: Как ты жила?
МЭЙКОН: Здорово. Просто здорово. Да, некоторое время я просто в деньгах купалась, когда продавала это "Индейское Средство". Лекарство от пристрастия к опиуму, морфию, напиткам и табаку. Чертовски сильное было средство. А потом у меня эта гадость на лице появилась, и народ стал не очень охотно у меня его покупать. Но было время, когда я преуспевала. А ты?
БЕСС: Не знаю. Может, у других людей в жизни было больше смысла, чем у меня.
МЭЙКОН: Это всегда возможно.
БЕСС: Ну да. Так и есть, наверное.
МЭЙКОН: Да, возможности отрезаны и лежат позади, как хвост у ящерицы.
БЕСС: Сегодня я... Ну, сегодня я узнала, что Оттову, вождя... моего мужа, поймали. Он... э-э... отравился керосином из лампы. Не знаю, почему, но тяжело. Я всегда думала, что смогу... но сегодня уже... никогда его больше не увижу.
МЭЙКОН: Вот как все оборачивается-то. Богом клянусь, хотелось бы мне знать, как все сделать по-другому.
БЕСС: Ага. Мне тоже.
МЭЙКОН: Ты-то, по крайней мере, побывала там и на слона поглядела.
БЕСС: Да. Да, оглалы знали такие чудесные места. Я видела реки, такие чистые, что виден был каждый камешек, каждая рыбка. А вода там любого цвета, какой только представить себе можно: розовая и бирюзовая, золотая и белая, изумрудно-зеленая..
МЭЙКОН: Здорово же тебе было с оглалами.
БЕСС: Мне было прекрасно. Эй, а что слышно про Уилла Кертиса?
МЭЙКОН: Ничего. Уилл попал в молотилку, еще в 87-м. Ему ногу ножом отрезало. Истек кровью прямо в поле. Смешно, я всегда прикидывала, что его на куски должно разорвать.
БЕСС: Черт.
МЭЙКОН: Знаещь, когда я была моложе, я никогда не понимала, кто я, чего хочу, куда иду или как вообще туда попасть. Теперь я стала старше, но этого до сих пор не знаю.
БЕСС: Что ж, единственное, чего мне хотелось - я знала, что это единственное, чего мне хотелось, - ну, не знаю, наверное, это можно назвать верной любовью. И когда я получила вон те три письма от этого человека, от Майкла Флэна, который написал мне о величине неба, я подумала, что там все в порядке, все у меня в руках, и единственное, что мне нужно сделать, - это уехать на запад, и там оно все будет.
МЭЙКОН: Думала, просто вытянешься и достанешь - как звезду.
БЕСС: Да. Думала, что смогу. (Вытягивает руку, словно стараясь схватить звезду.) А-ах!
МЭЙКОН: Чувствуешь холод?
БЕСС: Немножко.
МЭЙКОН: Бесс?
БЕСС: А?
МЭЙКОН: Я, ну, у меня сегодня весь день сердце очень болело. Мне страшно, и это мне покоя не дает, но я, наверное, скоро умру.
БЕСС: ...Что я могу сделать?
МЭЙКОН: Нечего тут делать. Я просто хотела сказать кому-нибудь, вот и все. Сказать кому-нибудь.
БЕСС: Что ж, ты мне можешь сказать.
МЭЙКОН: Да и сказать-то особо нечего.
БЕСС: Может, и нет, но я рада, что ты ко мне обернулась.
МЭЙКОН: Угу. Ну да.
БЕСС: Эй, а ты по-прежнему свистишь?
МЭЙКОН: Я? Я... Боже... я... (Затем решительно.) Нет.
Долгая пауза, затем Мэйкон начинает насвистывать мелодию. Бесс откликается. Обе женщины от всей души хохочут. Свет постепенно гаснет. Затемнение.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17