С тех пор, как они пришли в Сивардские горы, у
него не было ни галлюцинаций, ни потери ориентации. Он опустил взгляд на
красный труп, лежавший среди сломанных гниющих деревьев и дымящегося
песка, его яркая чешуя уже начала чернеть в силу собственных химических
законов разложения. Затем он перевел взгляд на Ингольда, на его побелевшее
лицо, которое еще больше осунулось и постарело.
- Что происходит? - шепотом спросил Руди. Холодные голубые глаза
посмотрели на него.
- Это дорога к проходу, Руди, - ответил он тихо. - Дорога в Кво.
- Но ее там не было раньше.
- Не было, - сказал Ингольд, поднимаясь на ноги и судорожно ловя
воздух ртом при каждом движении. - Он... он передвинул мираж. Как раз
перед тем, как издох.
- Он? - эхом отозвался смущенный Руди. - Кто он? Дракон? Но каким
образом мог он повлиять на Лабиринт?
Колдун устало повернулся и пошел к вершине склона, откуда раздавался
пронзительный визг рвущегося с привязи Че.
Ингольд взял свой посох с того места, где оставил его прислоненным к
потрескавшейся коре корявого дуба, оперся на него и медленно пошел, чтобы
отвязать ослика.
Руди вспомнил, что его посох остался внизу, обугленный от драконьей
крови.
Ингольд продолжил:
- Я думаю, вмешательство очевидно. Мы с тобой, Руди, только что убили
одного из создателей Лабиринта, одного из членов Совета Магов. Я уже
говорил тебе, как легко забыть собственную натуру, если однажды замахнулся
на звериную. - Он посмотрел на подножие склона, где лежал дракон, от
которого все еще шел пар, но его яркая чешуя потемнела от крови. -
Замахнувшись на дракона, он забыл, что должен был быть и человеком, и
колдуном. Он оказался заключенным в собственном лабиринте. Только перед
смертью он узнал меня и сделал для меня, что мог, в память о нашей дружбе,
- под слоем крови и грязи лицо Ингольда было синим от порезов, из которых
на бороду медленно сочилась кровь.
- Ты хочешь сказать, что он был твоим другом?
- Я так думаю, - прошептал Ингольд.
- Но почему он сделал это? Почему он превратился в дракона?
Ингольд вздохнул, и вздох этот прозвучал, как отзвук смерти. Он потер
рукавом глаза, и на рукаве появилась кровяная полоска.
- Я не знаю, Руди. Ответ мы найдем в Кво. Однако я уже начинаю
страшиться этого ответа.

13
Ночь проникала в холлы Убежища Дейра, неся с собой темноту и
посапывание спящих. Из кельи в келью, из коридора в коридор пробиралась
она по древним, легендарным лабиринтам. Полная тишина нарушалась лишь
тревожными дуновениями ветерка и криками спящих, видевших ночные кошмары.
Маленькая лампа отбрасывала слабый свет на стенки песочных часов, и
крошечные солнечные зайчики плясали на причудливом рисунке серебряной
шпильки Джил. Исписанный воск дощечек приобретал кремовый оттенок, когда
свет падал на них, а затейливый орнамент из узких рамок тускло отливал
винно-красным. В кабинете стояла полная тишина.
Это был новый кабинет, в который Джил и Альда перенесли недавно
невообразимое количество дощечек, пергаментной бумаги и всякой всячины,
взятых из нижней лаборатории. В свете лампы вырисовывались очертания
предметов, стоявших на столе: это были молочно-белые и сероватые
многогранники, россыпь драгоценных камней, цилиндрические механизмы из
золота и стекла, странной формы предметы из металла и дерева, одни -
тяжелые и угловатые, другие - извилистые. Там было множество восковых
дощечек и груды грязного, заплесневелого, исписанного пергамента, что было
верным признаком ученого-неудачника, составная картинка-загадка,
содержание которой, как боялась Джил, было слишком сложным.
Теперь ее содержание стало понятно. Она просмотрела давно забытые
записи, путаясь в устаревших словах, правописании, в особенностях
диалекта, да и просто в самом языке. Связь не была полной, однако она
была. Не у всех Гнезд была Цитадель Магии, построенная давным-давно, когда
целители, пророки, ясновидцы обладали огромной властью в северных
королевствах, сравнимой только с могуществом Церкви на юге. Однако все
цитадели магии и города, выросшие вокруг них, - все они были построены
возле Гнезд.
Джил отбросила серебряную граммофонную иглу и принялась вышагивать по
комнате. Болело плечо, мускулы отзывались болью на возобновленные
тренировки, руки покрылись волдырями от рукоятки меча, а пальцы стали
такими негнущимися, что трудно было писать.
Волосы слиплись от пота, несколько прядей упало на лицо. Страшно
болела голова, Джил устала от беспокойства и страха. Она знала, как должен
был чувствовать себя Ингольд, когда пытался в безрассудстве встретиться с
Лохиро, и, так и не встретившись с ним, заставил стражу остаться возле
Карста, когда он, вполне возможно, уже пробирался к Кво.
"Какое мне дело до всего этого, - думала она в отчаянии, - ну зачем
мне это все, почему я боюсь за него и разделяю его тревоги? Это не мой
мир. Я вернусь в свой собственный, где светит солнце и всегда достаточно
еды. Почему я так беспокоюсь? Но, как говорил Ингольд, в вопросе всегда
содержится ответ. Всегда, когда мы нуждаешься в этом ответе", - добавила
Джил.
- Джил?
Она подняла голову. Минальда потушила светильник, который принесла с
собой, и вышла из тонкой дымки. Она выглядела бледной и уставшей, как
после изнуряющего труда. Когда она подошла ближе, Джил увидела, что она
плакала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103