Все определялось целенаправленными действиями кучки несогласных, стоило им выступить с достаточно решительными возражениями, – при этом не играло никакой роли, по невежеству или намеренно они искажают истину. Они с безжалостной изощренностью использовали процедурные проволочки и в случае с проектами, подобными тому, что планировалось осуществить в Тунипа, могли настолько затянуть принятие окончательного решения, что фактически было равноценно провалу всей затеи. Все те, кто сознательно противился расширению мощностей по производству электроэнергии, весьма успешно использовали третий закон Паркинсона: отсрочка является самой убийственной формой отказа.
– У кого-нибудь еще есть вопросы? – обвел взглядом сотрудников Эрик Хэмфри.
Кое-кто из сидевших за столом уже начал убирать свои бумаги в папки, полагая, что совещание вот-вот закончится.
– Да, – подалась вперед Тереза Ван Бэрен. – Я хотела бы сделать маленькое дополнение.
Все повернулись к вице-президенту, осуществляющему связи со средствами массовой информации. Обычно растрепанные волосы Терезы Ван Бэрен сегодня были более или менее прибраны – вероятно, она решила причесаться по случаю столь важного совещания, но одета она была, как обычно, в один из своих мятых льняных костюмов, ничуть не украшавших ее коротенькую полную фигуру.
– Знаете, Эрик, то, что вы решили немного повыкручивать руки губернатору и слегка погладить против шерсти прочих субъектов из Капитолия штата, – идея хорошая, – заявила Тереза Ван Бэрен. – Я полностью ее поддерживаю. Но этого недостаточно, абсолютно недостаточно для достижения желаемого результата. И вот почему…
Ван Бэрен сделала паузу. Нагнувшись, она взяла две газеты с соседнего стула и положила их перед собой.
– Вот это сегодняшний вечерний выпуск “Калифорния экзэминер”, – мне прислали сигнальный экземпляр, а это – утренний выпуск “Кроникл Уэст”, которую вы все, несомненно, уже успели просмотреть. Я внимательно прочитала обе газеты – в них ни слова не говорится о срыве в подаче электроэнергии, который произошел на прошлой неделе. Нам всем известно, что сразу же после аварии эта новость была на первых страницах, потом перешла в разряд второстепенных, а затем и вовсе исчезла со страниц газет. Точно такая же картина наблюдается и в других средствах массовой информации.
– Ну и что? – изрек Рей Паулсен. – Ведь были же и другие события. А к старым люди теряют интерес.
– Они теряют интерес, потому что никто в них его не подогревает. Там, – Тереза Ван Бэрен сделала широкий жест рукой, как бы указывая на весь необъятный мир, простирающийся за стенами конференц-зала, – там и пресса, и публика думают, что какой-нибудь перебой в электроснабжении – всего лишь преходящее явление, проблема одного дня. Почти никто не задумывается о долгосрочных последствиях перебоев в подаче электроэнергии – а ведь нам известно, что они не за горами, – не задумывается о резком снижении уровня жизни, вынужденных перегруппировках в промышленности, катастрофической безработице. И ничто не переломит это легкомысленное отношение, причиной которому общее неведение, если мы не заставим его измениться.
– А как можно заставить людей вообще о чем-то задуматься? – спросила ее Шарлетт Андерхил, занимавшая пост исполнительного вице-президента компании по финансам.
– Я вам отвечу на это, – вступил в разговор Ним Голдман. От стукнул карандашом по столу. – Один из таких способов – начать во весь голос говорить правду, называть вещи своими именами, ничего при этом не скрывая, и продолжать выступать в таком духе – громко, ясно и часто.
– Иными словами, вы хотите появляться на экране телевизора четыре раза в неделю вместо двух? – ехидно заметил Рей Паулсен.
Ним пропустил это замечание мимо ушей.
– В нашей компании мы должны взять за правило, – продолжал он, – постоянно во всеуслышание провозглашать то, что известно каждому сидящему за столом. На прошлой неделе наша предельная нагрузка достигла двадцати двух миллионов киловатт, и потребность в мощности увеличивается на миллион киловатт каждый год. При подобных темпах роста спроса на электроэнергию через три года мы начнем испытывать нехватку ресурсов, а через четыре года у нас их вообще не останется. И как же мы будем справляться с подобной ситуацией? Ответ прост: никак! Любому дураку понятно, что нас ждет: пройдет три года, и резервных мощностей не останется, стоит наступить жаре, а через шесть лет их не будет вообще каждый летний день. Мы просто обязаны добиться разрешения на строительство новых электростанций, мы должны разъяснить общественности, что нас всех ждет, если мы их не построим.
Воцарившееся молчание нарушила Ван Бэрен:
– Нам-то известно, что это – подлинная правда, так почему же не выложить ее перед всеми остальными? Тем более что на следующей неделе такая возможность представится. Ниму выделили время в телевизионной шоу-программе “Добрый вечер” в следующий вторник, а ведь ее смотрит много зрителей.
– Вот жаль, этот вечер у меня занят, – пробурчал Паулсен.
– Я вовсе не уверена, что мы должны действовать столь прямолинейно, – сказала Шарлетт Андерхил. – Вряд ли нужно напоминать присутствующим, что мы подали заявку на увеличение цены за электроэнергию – в настоящее время она рассматривается. И вообще мы крайне нуждаемся в дополнительных доходах. И я не хочу быть свидетелем того, как подобный шанс подвергается риску.
– Откровенность лишь улучшит наши шансы, – заметила Ван Бэрен, – и уж никак не уменьшит их.
– Вовсе в этом не уверена, – покачала головой вице-президент по финансам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27