Ее, видимо, не избежать – я даже полагаю, что шумиха поднимется изрядная и не очень приятная. Конечно, – добавил он, – все должен взвесить ваш отец. Вы не считаете, что мне следует позвонить и попросить его приехать?
Марша подняла голову и впервые посмотрела Питеру в лицо.
– Мой отец сейчас в Риме. Пожалуйста, ничего не рассказывайте ему никогда.
– Я уверен, кое-что можно сделать, не давая пищи злым языкам. Но я считаю, что совсем спускать такое нельзя. – Питер обошел вокруг кровати.
Только тут он с изумлением обнаружил, что перед ним совсем еще девочка, но прехорошенькая. – А пока могу я вам чем-нибудь помочь?
– Не знаю. Не знаю. – И она снова заплакала, только уже тише.
Несколько растерявшись, Питер вытащил белый носовой платок, Марша взяла его, вытерла слезы и высморкалась.
– Теперь лучше?
Она кивнула.
– Да… спасибо… – В душе у нее царили самые противоречивые чувства: обида, стыд, гнев, непреодолимое желание отомстить, какими бы ни были последствия, жажда – хоть она и знала, что неосуществимая – упасть в объятия любящих, способных защитить ее рук. Но над всем этим преобладало физическое изнеможение.
– Мне кажется, вам нужно немного отдохнуть.
Макдермотт сдернул покрывало с нетронутой постели, и Марша, нырнув под него, легла прямо на одеяло. Наволочка на подушке приятно холодила лицо.
– Я не хочу здесь оставаться. Не могу, – сказала она.
Питер кивнул: ему понятно было ее состояние.
– Мы скоро отправим вас домой.
– Нет! Туда я тоже не хочу! Пожалуйста, нельзя ли найти… что-нибудь здесь, в отеле?
Он покачал головой.
– Боюсь, в отеле у нас полно.
Алоисиус Ройс ушел в ванную смыть кровь с лица. Теперь он вернулся и стоял в дверях соседней комнаты. Увидев, какой там беспорядок, он даже присвистнул – сдвинутая мебель, перевернутый шкаф, полные окурков пепельницы, разбросанные пустые бутылки, разбитые стаканы.
– М-да, тут, видно, была настоящая попойка, – заметил Ройс подошедшему к нему Макдермотту.
– Похоже, что да. – И Питер прикрыл дверь между двумя комнатами.
– В отеле наверняка найдется какой-нибудь свободный уголок.
Пожалуйста, – взмолилась Марша, – я просто не в состоянии ехать сейчас домой.
– Кажется, свободен пятьсот пятьдесят пятый, – неуверенно сказал Питер и взглянул на Ройса.
Пятьсот пятьдесят пятый номер был маленькой комнатой, находившейся в личном распоряжении заместителя управляющего. Питер редко пользовался ею он только держал там запасной костюм на случай, если понадобится переодеться. Сейчас в ней никого не было.
– Прекрасно, – сказала Марша. – Вот только пусть кто-нибудь позвонит ко мне домой. Надо позвать к телефону экономку Анну.
– Если хотите, я схожу и принесу ключ, – предложил Ройс.
Питер кивнул.
– Только на обратном пути зайдите в этот номер и захватите оттуда халат. И, по-моему, надо вызвать горничную.
– Позвать сюда сейчас горничную – все равно что сделать объявление по радио.
Питер задумался. Сплетен все равно уже не остановишь. В любом отеле, случись подобное происшествие, среди служащих тотчас начинает работать телеграф джунглей. Но все-таки лучше не усугублять положение.
– Хорошо. Мы сами переправим мисс Прейскотт вниз на служебном лифте.
Едва только молодой негр открыл дверь в коридор, как послышались голоса, град взволнованных вопросов. Питер совсем упустил из виду, что в коридоре толпятся разбуженные клиенты. Он услышал голос Ройса, спокойно отвечавшего на вопросы, – гул в коридоре затих.
Не открывая глаз. Марша чуть слышно спросила:
– Вы еще не сказали мне, кто вы такой.
– Извините, мне давно следовало бы это сделать.
Он назвал свое имя и должность. Марша никак не отреагироваладо нее дошел смысл его слов, но успокоили ее не столько слова, сколько этот уверенный тон. Через некоторое время мысли у нее стали путаться. Уже сквозь сон она услышала, как в комнату вернулся Алоисиус Ройс, кто-то помог ей встать с кровати, надеть халат и быстро повел по затихшему коридору. Потом был лифт, еще какой-то коридор и другая кровать, на которую она блаженно улеглась. Все тот же уверенный голос сказал:
– Ну вот, все и в порядке.
Послышался шум воды. Кто-то сказал, что ванна уже наполнена. У нее хватило сил встать, добраться до ванной и запереться.
На табурете лежала аккуратно сложенная пижама, и, выйдя из ванны.
Марша надела ее. Это была мужская пижама, темно-синяя и очень большая.
Рукава закрыли даже кончики пальцев, а штаны, хоть она их и подвернула, тащились по полу.
Она вышла из ванной, и кто-то помог ей лечь в кровать. Свернувшись калачиком на свежей крахмальной простыне, она снова услышала спокойный бодрящий голос Питера Макдермотта. Этот голос ей нравится, подумала Марша, и обладатель его – тоже.
– Мы с Ройсом сейчас уйдем, мисс Прейскотт. Дверь в комнату защелкивается сама, ключ – у вашей кровати. Вас никто не потревожит.
– Спасибо. – И сонным голосом спросила:
– А чья это пижама?
– Моя. Жаль, что она такая большая.
Марша хотела покачать головой, но не смогла: слишком она устала.
– Ничего… хорошая. – Ей приятно было, что это его пижама. И возникло такое чувство, будто он держит ее в объятиях.
– Хорошая, – тихо повторила она. И с этой мыслью заснула.
Питер стоял один у лифта на пятом этаже. Алоисиус Ройс уже поднялся на пятнадцатый, где находилась его комната рядом с личными апартаментами владельца отеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25