Да и не вам тягаться со мною. Еще и не такие пробовали. Всех
уложил! Даром, что с виду и говорить-то не умею, а как заведу,
так и не остановишь.
Как-то раз завел у Липавских и пошел! Всех до смерти загово-
рил. Потом зашел к Заболоцким и там всех заговорил. Потом пошел
к Шварцам и там всех заговорил. Потом домой пришел и дома еще
полночи говорил!
1933-1934 годы.

Дорогая Тамара Александровна,
Леонид Савельевич,
Яков Семенович и Валентина Ефимовна.
Передайте от меня привет Леониду Савельевичу, Валентине Ефи-
мовне и Якову Семеновичу.
Как вы живете, Тамара Александровна, Валентина Ефимовна, Ле-
онид Савельевич и Яков Семенович? Что поделывает Валентина Ефи-
мовна? Обязательно напишите мне, Тамара Александровна, как себя
чувствует Яков Семенович и Леонид Савельевич.
Я очень соскучился по Вас, Тамара Александровна, а также по
Валентине Ефимовне, и Леониду Савельевичу, и Якову Семеновичу.
Что Леонид Савельевич все еще на даче или уже вернулся? Передай-
те ему, если он вернулся, привет от меня. А также и Валентине
Ефимовне, и Якову Семеновичу, и Тамаре Александровне. Вы все для
меня настолько памятны, что порой кажется, что я вас и забыть не
смогу. Валентина Ефимовна стоит у меня перед глазами как живая,
и даже Леонид Савельевич как живой. Яков Семенович для меня как
родной брат и сестра, а также и Вы как сестра или в крайнем слу-
чае как кузина. Леонид Савельевич для меня как шурин, а также
Валентина Ефимовна как некая родственница.
На каждом шагу вспоминаю вас, то одного, то другого, и всегда
с такой ясностью и отчетливостью, что просто ужас. Но во сне мне
никто из вас не мерещится, и я даже удивляюсь, почему это так.
Ведь если бы во сне мне приснился Леонид Савельевич - это было
бы одно, а если бы Яков Семенович - это было бы уже другое. С
этим нельзя не согласиться. А так же если бы приснились Вы,
было бы опять другое, чем если бы мне во сне показали Валентину
Ефимовну. Что тут на днях было! Я, представьте себе, только со-
брался куда-то идти и взял шляпу, чтобы надеть ее, вдруг смотрю,
а шляпа-то, вроде и не моя, будто моя, а будто бы и не моя. Фу
ты! - думаю, - что за притча! Моя шляпа или не моя? А сам шляпу-
то надеваю и надеваю. А как надел шляпу и посмотрел в зеркало,
ну, вижу, шляпа будто бы моя. А сам думаю: а вдруг не моя. Хотя,
впрочем, пожалуй, моя. Ну, оказалось, шляпа-то и впрямь моя. А
также Введенский, купаясь в реке, попал в рыболовную сеть и так
сильно опечалился, что как только освободился, так сразу же при-
шел домой и деркал. Пишите и Вы, как вы все живете. Как Леонид
Савельевич, на даче или уже приехал?
Даниил Хармс.
1 августа, 1932 года. Курск.
("Вопросы литературы",1973 год. №11)

* * *
Милая, дорогая Тамара Александровна!
Зачем Шурка мой друг! Какая насмешка судьбы! Ведь не знай я
Шуру, я бы и Вас не знал!
Нет!...
Или вернее да! Да, только Вы, Тамара Александровна, способны
сделать меня счастливым.
Вы пишите мне: "...Я не Ваш вкус".
Да что Вы, Тамара Александровна! До вкуса ли тут!
Ах! Слова бессильны, а звуки неизобразимы!
Тамарочка, радуга моя!
Твой Даня.
5 декабря 1930 года.
* * *
Халдеев*, Налдеев и Пепермалдеев
однажды гуляли в дремучем лесу:
Халдеев в циллиндре, Налдеев в перчатках,
а Пепермалдеев с ключом на носу.
Над нами по воздуху сокол катался
в скрипучей тележке с высокой дугой.
Халдеев смеялся, Налдеев чесался,
а Пепермалдеев лягался ногой.
Но вдруг неожиданно воздух надулся
и вылетел в небо, горяч и горюч.
Халдеев подпрыгнул, Налдеев согнулся,
а Пепермалдеев схватился за ключ.
Но стоит ли трусить, подумайте сами?
Давай мудрецы танцевать на траве:
Халдеев с картонкой, Налдеев с часами,
а Пепермалдеев с кнутом в рукаве.
И долго, веселые игры затеяв,
пока не проснутся в лесу петухи,
Халдеев, Налдеев и Пепермалдеев
смеялись: ха-ха, хо-хо-хо, хи-хи-хи!
1930-е годы
ВОСПОМИНАНИЯ ОДНОГО МУДРОГО СТАРИКА
Я был очень мудрым стариком.
Теперь я уже не то, считайте даже, что меня нет. Но было вре-
мя, когда любой из вас пришел бы ко мне, и какая бы тяжесть не
томила его душу, какие бы грехи не терзали его мысли, я бы обнял
его и сказал:"Сын мой, утешься, ибо никакая тяжесть души твоей
не томит и никаких грехов не вижу я в теле твоем", и он убежал
бы от меня счастливый и радостный.
Я был велик и силен. Люди, встречая меня на улице, шарахались
в сторону, и я проходил сквозь толпу, как утюг.
Мне часто целовали ноги, но я не протестовал, я знал, что до-
стоин этого. Зачем лишать людей радости почтить меня? Я даже
сам, будучи чрезвычайно гибким в теле попробывал поцеловать себе
свою собственную ногу. Я сел на скамейку, взял в руки свою пра-
вую ногу и подтянул ее к лицу. Мне удалось поцеловать большой
палец на ноге. Я был счастлив. Я понял счастье других людей.
Все преклонялись передо мной! И не только люди, даже звери,
даже разные букашки ползали передо мной и виляли своими хвоста-
ми. А кошки! Те просто души во мне не чаяли и, каким-то образом
сцепившись лапами друг с другом, бежали передо мной, когда я шел
по лестнице.
В то время я был действительно очень мудр и все понимал. Не
было такой вещи, перед которой я встал бы в тупик. Одна минута
напряжения моего чудовищного ума - и самый сложный вопрос разре-
шался наипростейшим образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61