Смотрит, а в посылке баночка с пеплом и записка: "Вот все,
что осталось от Вашего супруга."
Жена ничего понять не может, трясет баночку, на свет ее смот-
рит, записку шесть раз прочитала, - наконец, сообразила, в чем
дело, и страшно расстроилась.
Жена профессора очень расстроилась, поплакала часа три и по-
шла баночку с пеплом хоронить. Завернула она баночку в газету и
отнесла в сад имени I-й Пятилетки, бывший Таврический.
Выбрала жена профессора аллейку поглуше и только хотела ба-
ночку в землю зарыть, - вдруг идет сторож.
- Эй! - кричит сторож. - Ты чего тут делаешь?
Жена профессора испугалась и говорит:
- Да вот, хотела лягушек в баночку наловить.
- Ну, - говорит сторож, - это ничего, только смотри, - по
траве ходить воспрещается.
Когда сторож ушел, жена профессора зарыла баночку в землю,
ногой вокруг притоптала и пошла по саду погулять.
А в саду к ней какой-то матрос пристал. Пойдем, да пойдем,
говорит, спать. Она говорит: "Зачем же днем спать?" А он опять
свое: спать, да спать.
И действительно, захотелось профессорше спать.
Идет она по улице, а ей спать хочется. Вокруг люди бегают,
какие-то синие да зеленые, - а ей все спать хочется.
Идет она и спит. И видит сон, будто идет к ней навстречу Лев
Толстой и в руках ночной горшок держит. Она его спрашивает: "Что
же это такое?" А он показывает ей пальцем на горшок и говорит:
- Вот, - говорит, тут я кое-что наделал, и теперь несу всему
свету показать. Пусть, - говорит, - все смотрят.
Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не
Толстой, а сарай, а в сарае сидит курица.
Стала профессорша курицу ловить, а курица забилась под диван
и оттуда уже кроликом выглядывает.
Полезла профессорша за кроликом под диван и проснулась.
Проснулась и смотрит: действительно лежит она под диваном.
Вылезла профессорша из-под дивана, видит - комната ее собст-
венная. А вот и стол стоит с недопитым кофием. На столе записка
лежит: "Вот все, что осталось от Вашего супруга."
Всплакнула профессорша еще раз и села холодный кофе допивать.
Вдруг звонок. Что такое? Входят какие-то люди и говорят:
"Поедемте."
- Куда? - спрашивает профессорша.
- В сумашедший дом, - отвечают люди.
Профессорша начала кричать и упираться, но люди схватили ее и
отвезли в сумашедший дом.
И вот сидит совершенно нормальная профессорша на койке в су-
машедшем доме, держит в руках удочку и ловит на полу каких-то
невидимых рыбок.
Эта профессорша только жалкий пример того, как много в жизни
несчастных, которые занимают не то место, которое им занимать
следовало.
21 августа 1936 года.
ПОЖАР*
Комната. Комната горит.
Дитя торчит из колыбельки.
Съедает кашу. Наверху,
под самым потолком,
заснула нянька кувырком.
Горит стена. Посуда ходит.
Бежит отец. Отец: "Пожар!
Вон мой мальчик, мальчик Петя,
как воздушный бьется шар.
Где найти мне обезьяну
вместо сына?" Вместо стен
печи вострые не небо
дым пускают сквозь трубу.
Нянька сонная стрекочет.
Нянька: "Где я? Что со мной?
Мир становится короче,
Петя призраком летит."
Вот мелькнут его сапожки,
Тень промчится, и усы
вьются с присвистом на крышу."
Дом качает как весы.
Нянька бегает в испуге,
ищет Петю и гамак.
"Где ж ты, Петя, мальчик милый,
что ж ты кашу не доел?"
"Няня, я сгораю, няня!"
Няня смотрит в колыбель -
нет его. Глядит в замочек -
видит комната пуста.
Дым клубами ходит в окна,
стены тощие, как пух,
над карнизом пламя вьется,
тут же гром и дождик льется,
и в груди сжимает дух.
Люди в касках золотых
топорами воздух бьют,
и брандмейстер на машине
воду плескает в кувшине.
Нянька к ним: "Вы не видали
Петю, мальчика? Не дале
как вчера его кормила."
Брандмайор: "Как это мило!"
Нянька: "Боже мой! Но где ж порядок?
Где хваленная дисциплина?"
Брандмайор: "Твой Петя рядом,
он лежит у цеппелина.
Он сгорел и папа стонет:
жалко сына."
Нянька: "Ох!
Он сгорел," - и тихо стонет,
тихо падает на мох.
20 февраля 1927 года.

НЕИЗВЕСТНОЙ НАТАШЕ
Скрепив очки простой веревкой, седой старик читает книгу.
Горит свеча, и мглистый воздух в страницах ветром шелестит.
Старик, вздыхая, гладит волос и хлеба черствую ковригу.
Грызет зубов былых остатком, и громко челюстью хрустит.
Уже заря снимает звезды и Фонари на Невском тушит,
Уже кондукторша в трамвае бранится с пьяным в пятый раз,
Уже проснулся невский кашель и старика за горло душит,
А я пишу стихи Наташе и не смыкаю светлых глаз.
23 января 1935 года.
И Андрей Семеныч содгыр
Однорукий сдыгр аппр
Лечит сдыгр аппр устр
Приспосабливает руку,
Приколачивает пальцы
Сдыгр аппр прибивает
Сдыгр аппр устр бьет.
Профессор: Это вы искалечили гражданина, Петр Павлович?
Петр Павлович: Руку вырвал из манжеты.
Андрей Семенович: Бегал следом.
Профессор: Отвечайте!
Петр Павлович смеются.
Карабистр: Гвиндалея!
Профессор: Раскажите, как было дело.
Андрей Семенович:
Шел я по полю намедни
И внезапно вижу Петя
Мне навстречу идет спокойно
И меня как будто не заметя
Хочет мимо проскочить
Я кричу ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61