- Вы не знаете, что там происходит?
- Простите, не знаю, - сказал я как можно суше.
Дамочка повертелась в разные стороны и, наконец, обратилась
ко мне:
- Вы не могли бы пойти и выяснить, что там происходит?
- Простите, меня это нисколько не интересует, - сказал я еще
суше.
- Как не интересует? - воскликнула дамочка, - Ведь вы же сами
задерживаетесь из-за этого в очереди!
Я ничего не ответил и только слегка поклонился. Дамочка вни-
мательно посмотрела на меня.
- Это конечно, не мужское дело стоять в очередях за хлебом, -
сказала она. - Мне жалко вас, вам приходится тут стоять. Вы дол-
жно быть холостой?
- Да, холостой! - ответил я, несколько сбитый с толку, но по
инерции продолжал отвечать довольно сухо и, при этом слегка кла-
няясь.
Дамочка еще раз осмотрела меня с ног до головы и вдруг, при-
тронувшись пальцем к моему рукаву, сказала:
- Давайте я куплю, что вам нужно, а вы подождите меня на ули-
це.
Я совершенно растерялся.
Но Сакердон Михайлович, не отвечая мне, кинулся к керосинке,
схватил занавеской кастрюльку и поставил ее на пол.
- Черт побери! - сказал Сакердон Михайлович. - Я забыл в кас-
трюльку налить воды, а кастрюлька эмалированная, и теперь эмаль
отскочила.
- Все понятно, - сказал я, кивая головой.
Мы опять сели за стол.
- Черт с ними, - сказал Сакердон Михайлович. - мы будем есть
сардельки сырыми.
- Страшно есть хочу, - сказал я.
- Кушайте, - сказал Сакердон Михайлович,- пододвигая мне сар-
дельки.
- Ведь я в последний раз ел вчера с вами в подвальчике и с
тех пор ничего не ел, - сказал я.
- Да, да, да, - сказал Сакердон Михайлович.
- Я все время писал, - сказал я.
- Черт побери! - утрированно вскричал Сакердон Михайлович, -
Приятно видеть перед собой гения.
- Еще бы! - сказал я.
- Много, поди, наваляли? - спросил Сакердон Михайлович.
- Да, - сказал я, - исписал пропасть бумаги.
- За гения наших дней, - сказал Сакердон Михайлович, поднимая
рюмку.
Мы выпили. Сакердон Михайлович ел вареное мясо, а я сардель-
ки. Съев четыре сардельки, я закурил трубку и сказал:
- Вы знаете, я ведь к вам пришел, спасаясь от преследования.
- Кто же вас преследовал? - спросил Сакердон Михайлович.
- Дама, - сказал я. Но так как Сакердон Михайлович ничего ме-
ня не спросил, а только налил в рюмку водку, то я продолжал:
- Я с ней познакомился в булочной и сразу влюбился.
- Хороша? - спроаил Сакердон Михайлович.
- Да, - сказал я, - в моем вкусе.
Мы выпили, и я продолжал,
- Она согласилась идти ко мне пить водку. Мы зашли в магазин,
но из магазина мне пришлось потихоньку удрать.
- Не хватило денег? - спросил Сакердон Михайлович.
- Нет, денег хватило в обрез, - сказал я, - но я вспомнил,
что не могу пустить ее в свою комнату.
- Что же, у вас в комнате была другая дама? - спросил Сакер-
дон Михайлович.
- Да, если хотите, у меня в комнате находится другая дама, -
сказал я, улыбаясь. - Теперь я никого к себе в комнату не могу
пустить.
- Женитесь. Будете приглашать меня к обеду, - сказал Сакердон
Михайлович.
- Нет, - сказал я, фыркая от смеха. - На этой даме я не же-
нюсь.
- Ну, тогда женитесь на той, которая из булочной, - сказал
Сакердон Михайлович.
- Да что вы все хотите меня женить? - сказал я.
- А что же? - сказал Сакердон Михайлович, напоняя рюмки. - За
ваши успехи!
Мы выпили. Видно,водка начала оказывать на нас свое действие.
Сакердон Михайлович снял свою меховую с наушниками шапку и швыр-
нул ее на кровать. Я встал и прошелся по комнате, ощущая уже не-
которое головокружение.
- Как вы относитесь к покойникам? - спросил я Сакердона Ми-
хайловича.
- Совершенно отрицательно, - сказал Сакердон Михайлович. - Я
их боюсь.
- Да, я тоже терпеть не могу покойников, - сказал я. - Под-
вернись мне покойник, и не будь он мне родственником, я бы, дол-
жно быть, пнул бы его ногой.
- Не надо лягать мертвецов, - сказал Сакердон Михайлович.
- А я бы пнул его сапогом прямо в морду,- сказал я, - Терпеть
не могу покойников и детей.
- Да, дети гадость, - согласился Сакердон Михайлович.
- А что по-вашему хуже: покойники или дети? - спросил я.
- Дети, пожалуй, хуже, они чаще мешают нам. А покойники все-
таки не врываются в нашу жизнь, - сказал Сакердон Михайлович.
- Врываются! - крикнул я и тотчас же замолчал.
Сакердон Михайлович внимательно посмотрел на меня.
- Хотите еще водки? - спросил он.
- Нет, - сказал я, но спохватившись, прибавил: - Нет, спаси-
бо, я больше не хочу.
Я подошел и сел опять за стол. Некоторое время мы молчим.
- Я хочу вас спросить, - говорю я наконец, - Вы веруете в Бо-
га?
У Сакердона Михайловича появляется на лбу поперечная морщина,
и он говорит:
- Есть неприличные поступки. Неприлично спрашивать у человека
пятьдесят рублей в долг, если вы видели, как он только что поло-
жил себе в карман двести. Его дело: дать вам деньги или отка-
зать; и самый удобный и приятный способ отказа - это соврать,
что денег нет. Вы же видели, что у того человека деньги есть и,
- Не жнаю, - ответила Марья Васильевна.
- Когда это было? - спросил я.
- Тоже не жнаю, - сказала Марья Васильевна.
- Вы разговаривали со стариком? - спросил я Марью Васильевну.
- Я, - отвечала Марья Васильевна.
- Так, как же вы не знаете, когда это было? - сказал я.
- Чиша два тому нажад, - сказала Марья Васильевна.
- А как этот старик выглядел? - спросил я.
- Тоже не жнаю, - сказала Марья Васильевна и ушла на кухню.
Я пошел к своей комнате. "Вдруг, - подумал я, - старуха ис-
чезла. Я войду в комнату,а старухи-то и нет. Боже мой! Неужели
чудес не бывает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61