Я в упор посмотрел на него, пытаясь понять, что за мысли роятся под
этой круглой черепушкой.
- Так ты действительно засадил бы Корпсмена в карцер, если б я
попросил?
Он поднял взгляд, изогнул бровь и ухмыльнулся:
- Не-ет. Кто пользуется такими штуками, тот не капитан. Даже по его
приказу я бы ничего подобного не сделал. - Дэк мотнул головой в сторону
каюты Бонфорта. - Некоторые вещи человек должен решать сам.
- Это верно.
- Я слышал, ты для себя уже все решил...
- И это верно.
- Да-а... Знаешь, старина, я пришел сказать: я тебя уважаю. С первого
взгляда подумал - так... Пустой щеголь и позер; за душой ни черта... Я
ошибся.
- Спасибо, Дэк.
- Не хочу тебя уговаривать, только скажи: может, стоит еще
какие-нибудь условия обсудить? Ты все хорошо обдумал?
- Да, Дэк, я точно знаю, чего хочу.
- Что ж, может, ты и прав. Извини. Кажется, надежда у нас одна -
может, шеф успеет прийти в себя к сроку.
Он поднялся.
- Кстати, Пенни тебя хотела повидать. Если, конечно, не сию минуту
собираешься нас покинуть.
Я рассмеялся, хоть и не до смеха было:
- Только "кстати", а? Ты уверен, что соблюдаешь очередность? Я-то
думал, сейчас уламывать меня придет док Чапек...
- Он уступил даме - слишком занят мистером Бонфортом. Впрочем, док
просил кое-что передать.
- Что же?
- Сказал: может, мол, катиться ко всем чертям. Он, конечно, гораздо
заковыристее загнул, но смысл, в общем, таков.
- Да? Ну так передай, что я займу там для него местечко поближе к
огоньку.
- Так можно, Пенни придет?
- Конечно. Только предупреди ее, что ответом все равно будет нет.
Все-таки решение я изменил. Попробуй поспорь, если противная сторона
каждый свой аргумент подкрепляет для убедительности ароматом "Вожделения
джунглей"! Нет, Пенни не пользовалась недозволенными приемами, в ее глазах
не появилось ни единой слезинки, да и я себе ничего лишнего не позволял.
Доводы ее были, в общем, справедливы - а потом и вовсе стали не нужны.
Пенни - из тех людей, что считают себя в ответе за весь мир; такая
искренность не может не убеждать.

Мое обучение по дороге на Марс показалось мне теперь детской забавой.
Ролью я уже, в основном, овладел, и пока корабль шел к Новой Батавии,
трудился до седьмого пота. Нужно было восполнить пробелы в знаниях и
подготовиться играть роль Бонфорта в любой обстановке. На императорских
приемах в Новой Батавии можно столкнуться с сотнями и даже тысячами людей.
Родж собирался по возможности оградить меня от незапланированных встреч -
их приходится избегать любому известному человеку, но тем не менее совсем
избежать нельзя - популярность есть популярность, и никуда от нее не
денешься.
Подобные танцы на канате делал возможными лишь ферли-хран Бонфорта -
похоже, лучший из когда-либо создававшихся. Ферли был политическим
представителем Эйзенхауэра еще в двадцатом веке, если не ошибаюсь.
Разработанный им способ личного общения политиков с целой кучей народу был
так же революционен, как изобретенное немцами планирование боевых
действий. Но я ни о чем таком даже не слыхал, пока Пенни не
продемонстрировала мне ферли-хран Бонфорта.
В нем не было ничего, кроме людей. Да и во всем искусстве политики
нет ничего, кроме людей. И хранилище это содержало сведения о каждом, или
почти каждом из тех тысяч и тысяч, с которыми Бонфорт лично встречался на
своем долгом пути наверх. В каждом досье было аккуратно уложено все, что
Бонфорт узнал о человеке от него лично. Абсолютно все - любая мелочь, ведь
как раз мелочи жизни мы ценим больше всего. Имена, прозвища жены, детей,
домашней живности; увлечения, гастрономические пристрастия, убеждения,
странности и все такое. Затем обязательно следовала дата, место встречи и
заметки о всех последующих встречах и разговорах Бонфорта с данным лицом.
Иногда прилагались и фото. Здесь не могло быть фактов
"незначительных" - значение имело все. Ведь, исследуя эту информацию, я
изучал самого Бонфорта! Количество подробностей зависело от политической
значимости данного лица. Порой они составляли самые настоящие биографии в
тысячу и даже больше слов.
Бонфорт и Пенни всегда носили с собой мини-диктофоны, работавшие от
тепла тела. Как только представлялась возможность, он надиктовывал
впечатления на пленку - в комнатах отдыха, по дороге - всюду, где
оставался один. Если с ним была Пенни, записывали на ее диктофон,
вмонтированный в корпус наручных часов. Пенни даже не приходилось
переписывать или микрофильмировать данные - две девицы Джимми Вашингтона и
так почти ничего не делали.
Когда Пенни показала мне ферли-хран целиком - а он был и вправду
велик; в каждой кассете умещалось по десять тысяч слов - и сказала, что
все это - сведения о знакомых мистера Бонфорта, я застонал. Верней, издал
нечто среднее между стоном и воплем, чувства мои это выразило как нельзя
лучше:
- Господи помилуй, малыш! Я же говорил, что такая работа - не для
человека! Ведь жизни не хватит - все это запомнить!
- Конечно, не хватит!
- Но ты же только что сказала: все это - друзья и знакомые мистера
Бонфорта!
- Не совсем. Я говорила: это то, что он хотел бы о них помнить.
Хранилище нужно именно потому, что запомнить все невозможно. Не
беспокойтесь, шеф, вам вообще не придется ничего запоминать. Я просто
хотела показать вам, насколько полезен ферли-хран. Моя работа - следить за
тем, чтобы у него перед встречей с кем-либо оставалась пара минут на
просмотр досье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55