Для Бонфорта он оказался почти непосильным; Пенни рассказывала, что
марсианские точечные тексты Бонфорт читал достаточно бегло, но
разговорный... На нем он мог изъясняться лишь сотней-другой фраз.
И пришлось же мне попотеть, братцы, чтобы овладеть этой парой сотен!
Но Пенни доставалось еще больше, чем мне. Они с Дэком говорили
немного по-марсиански, однако репетиторство целиком легло на нее. Дэк все
время был занят в контрольной рубке: со смертью Джока ему приходилось
тянуть за двоих. Последние миллионы миль до Марса мы шли под одним g, и за
все это время он к нам ни разу не заглянул. Я же, с помощью Пенни, зубрил
церемониал усыновления.
Я как раз завершил изучение своей предстоящей речи. Произнеся ее, я
должен был стать полноправным членом Гнезда Кккаха. По духу она вряд ли
отличалась от той, какую правоверные иудейские юноши читают, налагая на
себя бремя мужчины, но была отточена и стройна, словно, по меньшей мере,
монолог Гамлета. Я прочел ее с характерными ошибками и мимикой Бонфорта, а
закончив, спросил:
- Ну как?
- Очень хорошо, - серьезно ответила Пенни.
- Спасибо, Хохолок.
Выражение это я почерпнул из записей с уроками языка. Так Бонфорт
называл Пенни, когда бывал в настроении. У меня вышло точно как у него.
- Не смейте так меня называть!
Я с откровенным недоумением взглянул на нее, все еще выдерживая роль:
- Пенни, малышка, что с тобой?!
- Не смейте меня больше так называть! Вы - обманщик! Трепач! Вы...
актер!
Она вскочила и бросилась было бежать, но у двери остановилась. Не
поворачиваясь ко мне, она зажала лицо руками; плечи ее при каждом всхлипе
вздрагивали.
Пришлось напрячься, чтобы снова вернуть свой облик - я подобрал
живот, сменил выражение лица Бонфорта на мое собственное и моим же
собственным голосом произнес:
- Мисс Рассел!
Она прекратила плач, обернулась и раскрыла от удивления рот. Уже в
собственном облике я предложил:
- Вернитесь и сядьте.
Похоже, она хотела мне возразить, но передумала и медленно прошла к
своему месту. Присела, зажала руки между коленями, на лице ее просто
написано было: "Я с тобой больше не играю!" Точь-в-точь маленькая,
капризная девочка...
Выдержав паузу, я мягко заметил:
- Да, мисс Рассел, именно актер. Это что, повод орать на меня?
Она упрямо молчала.
- Именно как актер, я здесь. И именно для актерской работы. И вы
знаете, кому из нас это нужно. И знаете, что нанят я был с помощью
надувательства - если б сразу узнал, что придется делать - пальцем бы не
шевельнул; по мне - уж лучше с голоду подыхать. Я подобные дела ненавижу
гораздо сильней, чем вы ненавидите меня в этом качестве. И, знаете ли,
несмотря на вдохновенные заверения капитана Бродбента, вовсе не думаю, что
смогу выкрутиться из этой истории, не попортив шкуры. А шкуру свою я люблю
до неприличия - она у меня единственная. Послушайте, более, чем уверен, -
знаю, отчего вам тяжело со мной примириться. Но - верно это или нет -
какого черта вы еще осложняете мне работу? Чем я-то виноват?
Ответила она еле слышно.
- Что? - переспросил я.
- Это нечестно! Это... чудовищно!
Я вздохнул.
- Точно. И более того - абсолютно невозможно, когда тебе не помогают
другие. Так что зовите капитана Бродбента и скажите ему: с этим делом пора
завязывать.
Пенни так и вскинулась:
- Нет, нет! Мы не можем все бросить!
- Отчего бы это? Гораздо лучше сразу выкинуть все из головы, чем
продолжать и заведомо сесть в лужу. Какая уж работа в такой обстановке...
Или я не прав?
- Но... но... Мы должны!.. Мы вынуждены!
- Что значит "вынуждены", мисс Рассел? Политические игрища? Вот уж
чем никогда не интересовался. И не уверен, что вы действительно настолько
поглощены этим занятием. Ну, так почему же мы должны?
- Потому что... Потому, что он...
Слова ее прервал приглушенный всхлип. Подойдя, я опустил руку ей на
плечо:
- Я знаю. Потому, что, если мы бросим, - все, что он создавал годами,
пойдет, извиняюсь, псу под хвост. Потому, что он не может сделать этого
сам, и его товарищи скрывают сей факт, пытаясь провернуть все за него.
Потому, что соратники верны ему! Потому, что вы верны ему! И все же вам
больно оттого, что кто-то занимает место, принадлежащее ему по праву!
Кроме этого, вы с ума сходите от горя и неизвестности! Так?!
- Т...так...
Я еле расслышал ответ. Взяв ее за подбородок, приподнял лицо:
- И я знаю, отчего тебе так тяжело видеть меня на его месте. Ты
любишь его! Но ведь для него я делаю все, на что способен! К черту,
женщина! И ты еще мешаешь меня с грязью?! Ты хочешь, чтоб мне было в
десять раз тяжелей?!
Пенни была потрясена. Похоже, она собиралась закатить мне оплеуху, но
вместо этого, запинаясь, проговорила:
- Простите... Простите меня, пожалуйста... Я... я не буду так больше.
Отпустив ее подбородок, я бодро сказал:
- Ну что ж, продолжим.
Она не пошевелилась:
- Вы... простите мне?..
- А? Да вздор все это, Пенни. Просто вы любите его, и очень
беспокоитесь. Ну, за работу! Я должен знать роль назубок, а времени у нас
- чуть больше часа.
И я снова принял облик Бонфорта. Пенни выбрала бобину и пустила
проектор. Просмотрев запись еще раз, я заглушил звук и прочел речь,
проверяя, совпадают ли мои - то есть, его - слова с движениями губ на
экране. Пенни изумленно наблюдала за мной, переводя взгляд с меня на
изображение и обратно. Речь кончилась; я выключил проектор.
- Ну, как оно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55