Замечательный разговор! Вы его никогда не услышите;
это не выдержит сравнения с предками на "Мэйфлауэре" или в земельной описи
Вильгельма Завоевателя. Согласно моим документам (одному из наборов), я
"родилась" в Сиэтле, разрушенном городе, который является замечательным
местом, чтобы терять там документы. Прекрасно подходит также, чтобы
потерять всех своих родственников.
Поскольку я никогда не была в Сиэтле, я очень внимательно изучила все
записи и снимки, которые смогла найти; даже настоящие уроженцы Сиэтла не
смогут меня подловить. Я так думаю. Или пока не смогли.
Но то, что мне дали, пока я выздоравливала после этого глупого
изнасилования и вовсе не смешного допроса, было совсем не поддельное, и
мне не нужно было волноваться о правдоподобности своей лжи. Не только
Голди, Анна и парнишка (Теренс), но больше двух десятков других людей,
прежде чем доктор Красный выписал меня. Это были те, с кем мне довелось
встретиться. В рейде участвовало больше людей; я не знаю, сколько.
Постоянная доктрина босса требовала, чтобы члены его организации не
встречались друг с другом, если это не было вызвано выполнением их
обязанностей. Объяснялось это так же, как и то, почему он отвергал
вопросы. Невозможно выдать секреты, которых не знаешь, точно так же нельзя
предать человека, само существование которого тебе не известно.
Но босс не устанавливал правила только ради правил. Встретив однажды
коллегу при выполнении своих обязанностей, можно было продолжать
встречаться с ним вне работы. Босс не поощрял подобную дружбу, но он был
не дурак и не пытался этому противодействовать. Впоследствии Анна часто
звонила мне поздними вечерами, прежде чем отправиться на работу.
Она никогда не пыталась получить ей причитающееся. Возможностей
особенно не было, но, если бы мы попробовали, мы бы нашли удобный случай.
Я не пыталась отбить у нее желание - как я могла! если бы она предъявила
чек к оплате, я бы не только с радостью его оплатила, но и попыталась бы
убедить ее, что сама это придумала.
Но она этого не сделала. Я думаю, она была как чуткий (и достаточно
редко встречающийся) мужчина, который никогда не лапает женщину, если она
того не хочет - он чувствует это и не начинает.
Однажды вечером после выписки я чувствовала себя особенно счастливой:
в этот день у меня появились два новых друга; "друга по поцелую", люди,
которые участвовали в рейде, когда меня спасали - и я пыталась объяснить
Анне, как много это для меня значит, и обнаружила, что я начинаю ей
рассказывать, что я не совсем такая, какой кажусь.
Она остановила меня.
- Фрайдэй, дорогая, послушай свою старшую сестру.
- А? Я что-то сказала не так?
- Может быть, ты собиралась. Ты помнишь, в ту ночь, когда мы
познакомились, ты отдала мне секретный документ? Мистер Два Костыля
предоставил мне допуск высшего уровня много лет назад. Ту книгу, которую
ты вернула, я могу взять в любое время. Но я ее никогда не открывала, и не
буду. На обложке написано "Для служебного пользования", а мне никогда не
говорили, что моя служба требует знания ее содержания. Ты ее читала, но я
не знаю даже ее названия, только номер.
С личными вопросами то же самое. В свое время существовало такое
элитарное военное подразделение, иностранный легион, там считалось, что у
легионера нет прошлого до того, как он завербуется. Мистер Два Костыля
хочет, чтобы мы вели себя точно так же. Например, если мы вербуем живой
артефакт, искусственного человека, работник отдела кадров знает об этом. Я
знаю, потому что сама работала в отделе кадров. Надо подделать документы,
возможно, потребуется пластическая хирургия, в некоторых случаях надо
вырезать лабораторные метки, а затем регенерировать участок кожи.
Когда мы с ним заканчиваем, ему уже не надо больше волноваться, что
его могут похлопать по плечу или вытолкнуть из очереди. Он может даже
жениться и иметь детей, не волнуясь, что однажды с его детьми может
что-нибудь случиться. Ему не нужно будет волноваться и из-за меня, потому
что у меня натренированная забывчивость. Дорогая, я не знаю, что ты имела
в виду. Но если обычно ты об этом другим не рассказываешь, не рассказывай
и мне. Или ты будешь себя ненавидеть утром.
- Нет, не буду!
- Хорошо. Если ты захочешь рассказать мне об этом через неделю, я
тебя выслушаю. Договорились?
Анна была права; неделю спустя мне не хотелось ей рассказывать. Я
уверена на девяносто девять процентов, что она знала. Так или иначе,
замечательно, когда тебя любят просто за то, что ты такая, какая есть,
кем-то, кто не думает, что ИЧ - это монстры, недочеловеки.
Я не знаю, предполагал ли или знал это кто-либо из моих любящих
друзей. (Я не имею в виду босса; он, конечно, знал. Но он был не друг; он
был босс). Неважно, знали мои друзья, что я не человек, или нет, потому
что я стала понимать, что им все равно, или было бы все равно. Все, что
для них было важно, это являешься ты частью команды босса или нет.

Однажды вечером ко мне, постукивая костылями, зашел босс, позади шла
Голди. Он с трудом сел на стул для посетителей, сказал Голди:
- Вы можете идти, сестра. Спасибо. - Потом мне. - Разденься.
Из уст любого другого мужчины это было бы или оскорбительно, или
приятно, смотря по обстоятельствам. Но в случае с боссом это значило
только, что он хочет, чтобы я сняла одежду. Голди тоже поняла это именно
так, потому что просто кивнула и вышла - а Голди одна из тех
профессионалов, кто возразил бы даже Шиве Разрушителю, попытайся он
докучать его пациентам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139