Или дней? Все может быть.
Дагмар поставила мне баночку помочиться, взяла у меня кровь и слюну
на анализ, потом велела лечь на кресло и поставить ноги в стремена.
- Кому это сделать - мне или боссу? Уйди, Пиксель. Не мешай.
- Все равно.
Дагмар - внимательная сестра. Некоторые женщины не выносят, когда их
там трогают другие женщины, некоторые стесняются мужчин. Меня-то отец
излечил от подобных глупостей, когда мне и десяти еще не было.
Дагмар отошла за расширителем, и я кое-что подметила. Я уже говорила,
что она брюнетка. На ней по-прежнему не было ничего, кроме трусиков -
довольно прозрачных. Казалось бы, сквозь них должен просматриваться
темный, данный природой фиговый листок, верно?
Так вот - ничего такого. Только тень на коже да самое начало Большого
Каньона.
У женщины, которая бреет или как-то по-иному уничтожает волосы на
лобке, любимый вид развлечения - секс. Мой любимый первый муж Брайан
открыл мне на это глаза еще в эпоху декаданса, где-то в 1905-м году по
григорианскому календарю. За свои полтораста лет я убедилась в
справедливости этого наблюдения на многочисленных примерах. (Подготовка к
операции или к родам не в счет.) А те, кто делает это потому, что им так
больше нравится - все без исключения веселые, здоровые, раскрепощенные
гедонистки.
Дагмар не собиралась оперироваться и явно не собиралась рожать. Она
собиралась участвовать в сатурналиях - что и требовалось доказать.
Я испытывала к ней теплое чувство. Брайан, мир его распутной душе,
оценил бы ее по достоинству.
Дагмар уже знала, в чем заключаются мои "галлюцинации" - во время
процедур мы с ней все время болтали - и знала, что я в городе чужая. Пока
она прилаживала этот чертов расширитель (всегда терпеть их не могла, хотя
этот обладал температурой тела и его бережно вставляла женщина, сама
знающая, что это за радость), я попросила ее, чтобы отвлечься:
- Расскажите мне о вашем фестивале.
- О фестивале Санта-Каролиты? Эй, лапочка, не зажимайся так,
осторожней. Ты сделаешь себе больно.
Я вздохнула и попыталась расслабиться. Каролита - это моя вторая
дочь, рожденная в 1902-м году по григорианскому календарю.

2. САД ЭДЕМА
Я помню Землю.
Я знала ее, когда она была еще свежей и зеленой, прекрасная невеста
человечества, сладостная, обильная и желанная.
Речь идет, конечно, лишь о моей родной параллели - второй, код "Лесли
Ле Круа". Но все наиболее известные параллели времени, исследованные
Корпусом по поручению Ближнего Круга, в год моего рождения - 1882-й по
григорианскому календарю, через год после смерти Айры Говарда -
представляли собой единую линию. В том году население Земли составляло
полтора миллиарда человек.
Когда же я, всего век спустя, покидала Землю, ее население возросло
до четырех биллионов, и эта куча народу каждые тридцать лет еще
удваивалась.
Помните старую персидскую притчу о том, как удваивали зернышки риса
на шахматной доске? Четыре биллиона человек - это вам не рисовое зернышко:
никакой доски не хватит. В одной из параллелей население Земли перед
окончательной катастрофой раздулось до тридцати биллионов, в других конец
наступил, когда оно еще не достигло десяти. Но во всех параллелях доктор
Мальтус смеялся последним [Т.Р.Мальтус (1766-1834) - английский ученый,
сторонник контроля рождаемости, теория которого вызвала многочисленные
нападки].
Бесполезно скорбеть над хладным телом Земли - это все равно что
плакать над пустой куколкой, из которой вылетела бабочка. Но я неисправимо
сентиментальна и до сих пор грущу о старой родине человека.
У меня было замечательно счастливое детство.
Я не только жила на тогда еще юной и прекрасной Земле - мне выпало
счастье родиться в одном из прелестнейших ее садов, в южном Миссури, чьи
зеленые холмы еще не изуродовали люди и бульдозеры.
И мало того, что я родилась в таком месте, мне еще посчастливилось
родиться дочерью своего отца.
Когда я была еще совсем юной, отец сказал мне:
- Возлюбленная дочь моя, ты - существо глубоко аморальное. Я это
знаю, потому что ты - вся в меня: голова у тебя работает в точности как
моя. Так вот, чтобы твоя натура не сгубила тебе жизнь, тебе придется
выработать свой собственный свод правил и жить по нему.
Я обдумала его слова, и у меня потеплело внутри. Я - существо глубоко
аморальное. До чего же хорошо отец меня знает.
- А какие это правила, отец?
- Придется самой выбирать.
- Десять заповедей?
- А ты подумай. Десять заповедей - это для недоумков. Первые пять
предназначены исключительно для священнослужителей и властей всякого рода;
остальные пять - полуправда, им недостает полноты и точности.
- Тогда скажите, какими они должны быть, эти пять последних
заповедей?
- Так и сказал я тебе, лентяйка. Ты это сделаешь самостоятельно. - И
он внезапно встал, стряхнув меня с колен, так что я чуть не шлепнулась
задом на пол. Это была наша постоянная игра. Я должна была успеть
спрыгнуть и стать на ноги, иначе отцу засчитывалось очко. - Проанализируй
тщательно десять заповедей. И скажи мне, как им следовало бы звучать. А
пока что, если я услышу еще раз, что ты вышла из себя, и мама пришлет тебя
ко мне разбираться, подложи лучше себе в штанишки хрестоматию Мак-Гаффи.
- Да полно вам, отец.
- А вот увидишь, морковка, увидишь. С наслаждением тебя отшлепаю.
Пустая угроза. Он ни разу не шлепал меня с тех пор, как я достаточно
подросла, чтобы понимать, за что меня ругают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24