- Попробуйте вы, Адольф. Послушаем, что вы скажете.
Его коллега (по моему предположению) тоже попробовал на язык кровавую
жижу.
- Хейнц.
- Нет, Скиннер.
- При всем моем уважении к вам, доктор Ридпат, вы испортили себе вкус
дешевым джином, который поглощаете в больших количествах. В скиннеровском
кетчупе соли больше, и это убивает изысканный вкус томата. Вы не
чувствуете разницы из-за своих дурных привычек.
- Десять тысяч, доктор Вайскопф? Поровну.
- Будь по-вашему. Как вы думаете, что послужило причиной смерти?
- Не пытайтесь подловить меня, доктор. Причина смерти - это ваша
забота.
- Остановка сердца.
- Блестяще, доктор, блестяще. Но отчего оно остановилось?
- В случае судьи Хардейкра вопрос уже несколько лет скорее стоял так:
отчего он еще жив? Прежде чем высказать свое мнение, я должен положить его
на стол и вскрыть. Может быть, я поторопился. Может быть, окажется, что у
него вообще не было сердца.
- Вы хотите его вскрыть для того, чтобы это выяснить, или для того,
чтобы он уже наверняка не ожил?
- Что-то здесь шумно. Оформляйте передачу тела, и я отправлю его в
морг.
- Давайте форму 904, я заполню. Главное, не показывайте эту дохлятину
гостям. В гранд-отеле "Август" никто не умирает.
- Доктор Ридпат, я умел улаживать подобные дела, когда вы еще корпели
над своим дипломом.
- Уверен, что умели, Адольф. Сыграем после в лаунболл?
- Хорошо, Эрик, спасибо.
- А потом пообедаем. Зенобия будет вас ждать. Я заеду за вами в морг.
- Извините, не могу. Иду со своим ассистентом на оргию к мэру.
- Ничего страшного. Зенобия тоже не пропустит первый бал фиесты -
пойдем все вместе. Так что приводите и ее.
- Не ее, а его.
- Эрик, вас не угнетает собственный цинизм? Он сатир, а не гусыня.
- Тем лучше. Когда на закате начнется фиеста, Зенобия оценит любую
галантную фривольность с его стороны - лишь бы кости не поломал.

Из их дурацкой болтовни я уяснила одно: это не Нью-Ливерпуль. В
Нью-Ливерпуле не празднуют никакой фиесты - а в местном фестивале, похоже,
сочетаются мюнхенский Fasching [масленичный карнавал (нем.)] и карнавал в
Рио с легкой примесью тюремного бунта. Итак, это не Нью-Ливерпуль.
Остается определить, что это за город, что за планета, что за год и что за
вселенная. А там надо подумать и о себе. Одежда. Деньги. Социальное
положение. И как попасть домой. Но я не волновалась. Пока плоть еще не
остыла и кишечник работает регулярно, прочие проблемы второстепенны и
преходящи.
Двое докторов продолжали вышучивать друг друга, и я вдруг осознала,
что еще ни слова не слышала на галакте. И даже на испанге. Они говорили на
английском с резким выговором моего детства, а их словарь и идиомы тоже
напомнили мне родной Миссури.
Морин, не смеши людей.

Пока лакеи готовились вынести тело (теперь это было просто нечто,
завернутое в пыльные покрывала), судебный медик (или коронер?) взял
сопроводительную карту, подписанную гостиничным врачом, и они оба
собрались уходить. Я остановила местного доктора:
- Доктор Ридпат?
- Да? Что, мисс?
- Меня зовут Морин Джонсон Лонг. Вы служите в этом отеле, не так ли?
- В некотором роде. У меня здесь кабинет, и я лечу гостей отеля,
когда необходимо. Вам нужно на прием? Я тороплюсь.
- Только один вопрос, доктор. Как в этом отеле можно связаться с
кем-нибудь из плоти и крови? Мне отвечают одни только болваны-роботы, а я
здесь, видите ли, без одежды и без денег.
Доктор пожал плечами:
- Кто-нибудь непременно явится, как только я доложу о смерти судьи
Хардейкра. Беспокоитесь о своем гонораре? Почему бы вам не позвонить в
агентство, которое вас к нему отправило? У судьи там, я думаю, открыт
текущий счет.
- Но, доктор, я не проститутка - хотя этот вывод, наверное,
напрашивается сам собой.
Он так высоко вздернул правую бровь, что зачес надо лбом дрогнул, и
заговорил о другом:
- Какой красивый котик.
Я не сразу поняла, что это относится к моему четвероногому спутнику.
Котик он, безусловно, красивый - огненно-рыжий котище (под цвет моих
волос) в яркую тигровую полоску. Им восхищаются не в первой вселенной.
- Спасибо, сэр. Его зовут Пиксель, он кот-путешественник. Пиксель,
это доктор Ридпат.
Доктор поднес палец к розовому кошачьему носику:
- Здорово, Пиксель.
Пиксель проявил понимание (он не всегда проявляет его, будучи котом с
твердыми принципами). Но тут он обнюхал протянутый палец и лизнул его.
Доктор расплылся в улыбке, а когда Пиксель счел, что ритуальный
поцелуй длится достаточно долго, убрал свой палец.
- Чудный мальчик. Где вы его взяли?
- На Терциусе.
- Где этот Терциус? В Канаде? Вы говорите, что нужны деньги - сколько
возьмете за Пикселя? Наличными? Моя девчушка прямо влюбится в него.
Я не стола мошенничать. Могла бы, но не стала. Пикселя нельзя продать
- он не останется у нового хозяина, этого кота и запереть невозможно.
Каменные стены для него не тюрьма [перефразированная строка из
стихотворения Р.Лавлейса: "Железные решетки мне не клетка, и каменные
стены не тюрьма"].
- Прошу прощения, но я не могу его продать - это не мой кот. Он из
семьи моего внука - одного из моих внуков. А Колин и Хейзел никогда бы не
продали его, да и не смогли бы - Пиксель им тоже не принадлежит. Он никому
не принадлежит. Пиксель - свободный гражданин.
- Вот как? А может, я сумею его подкупить? Что скажешь. Пиксель?
Много конской печенки, свежая рыба, кошачьи консервы - все, что захочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24