.. с тех
самых пор, как ты водил меня на колокольню - помнишь, на школьном
пасхальном вечере? Но если ты передумал, Чарльз... то я все-таки не хочу,
чтобы солнце зашло надо мной, как над девственницей. Так как, завезешь
меня к Ричарду?
Жестоко? Как сказать. Ведь через несколько минут я исполнила то, что
обещала Чаку. Но мужчины такие робкие - не то что мы; иного не
расшевелишь, не заставив напрямую соперничать с другим самцом. Это даже
кошки знают. ("Робкие" не значит "трусы". Мужчина - в моем понимании -
может спокойно смотреть в лицо смерти. Но возможность попасть в смешное
положение, быть застигнутым во время полового акта, его замораживает.)
- Ничего я не передумал! - вскинулся Чарльз.
Я одарила его самой солнечной своей улыбкой и раскрыла ему объятья.
- Тогда иди ко мне и поцелуй меня так, как тебе хочется!
Он поцеловал, и мы оба снова загорелись (а то его увертки и опасения
охладили было и меня). Тогда я не слыхала еще слова "оргазм" - не думаю,
что оно было известно в 1897-м году, - но по некоторым своим экспериментам
знала, что иногда внутри получается что-то вроде фейерверка. К концу
нашего поцелуя я ощутила, что близка к этому моменту, и отвела губы ровно
настолько, чтобы прошептать:
- Я сниму с себя все, дорогой Чарльз, если хочешь.
- Ух ты! Конечно!
- Ладно. Хочешь раздеть меня?
Он стал раздевать, как умел, а я тем временем отстегивала,
отшпиливала и развязывала, облегчая ему задачу. Вскоре я была уже голая,
как лягушка, и готова вспыхнуть, как факел. Я приняла позу, которую долго
репетировала, и у Чарльза перехватило дыхание, а у меня восхитительно
защекотало внутри.
Прижавшись к Чаку, я стала расстегивать его застежки. Он застеснялся
и я не слишком напирала, однако заставила его снять брюки и кальсоны,
положила их на ящик, загораживавший люк, поверх своих одежек, и опустилась
на попону.
- Чарльз...
- Иду!
- А у тебя есть эта штука?
- Какая?
- Ну, "веселая вдова".
- Да где же ее взять, Мо? Мне ведь всего шестнадцать, а папаша Грин
продает их только женатым или кому уже есть двадцать один. - Бедняжка
совсем расстроился.
- А мы с тобой не женаты, - спокойно сказала я, - и не хотим
жениться, как пришлось Джо и Амелии, - мою мать удар бы хватил. Но ты не
горюй - подай мне мою сумочку.
Он подал, и я достала припасенный презерватив.
- Иногда полезно быть докторской дочкой. Я стащила его, когда
прибирала у отца в кабинете. Посмотрим, подойдет ли. (Я хотела проверить
еще кое-что. Усиленно хлопоча последнее время о чистоте собственного тела,
я стала очень придирчиво относиться и к опрятности других. Некоторым моим
одноклассникам и одноклассницам очень пригодился бы совет моего отца и
побольше горячей мыльной воды.)
Теперь я - настоящая декадентка. Лучшее в Бундоке, после
замечательных обычаев - это великолепная сантехника.
Чак был чистый, и от него хорошо пахло - наверное, недавно он помылся
так же усердно, как и я. Тянуло слегка мужским запашком, но свежим - даже
в те годы я понимала разницу.
Мне стало легко и весело. Как мило со стороны Чака предоставить мне
такую ухоженную игрушку!
Предмет моего внимания находился всего в паре дюймов от моего лица, и
я вдруг нагнула голову и поцеловала его.
- Эй! - чуть не завопил Чак.
- Я тебя шокировала, дорогой? Он такой милый и славный, что мне
захотелось его поцеловать. Я не хотела тебя смущать (хоть и не прочь была
выяснить, что тебя смущает, а что нет).
- Ты меня не шокировала. Мне... мне понравилось.
- Ей-богу?
- Да!
Я видела, что он готов.
- Теперь возьми меня, Чарльз.
При всей моей неловкости и неопытности мне все же пришлось направлять
его - я делала это осторожно, поскольку уже задела однажды его гордость.
Чарльз был еще неискушеннее, чем я. Свои познания о сексе он черпал,
должно быть, в парикмахерской, в бильярдной и за сараем - из откровений
невежественных холостяков, меня же учил старый мудрый врач, любивший меня
и желавший мне счастья.
В сумочке у меня было еще одно патентованное средство - вазелин,
чтобы смазаться в случае надобности. Надобности не возникло - я была
скользкая, точно от льняного семени. И все же:
- Чарльз! Дорогой! Осторожней, пожалуйста! Не так быстро.
- В первый раз надо быстро, Мо. Тебе будет не так больно. Это все
знают.
- Чарльз, я не все. Я - это я. Делай это медленно, и мне совсем не
будет больно - я так думаю.
Мне, возбужденной и взволнованной, хотелось, чтобы Чак проник в меня
поглубже, но он и в самом деле оказался больше, чем я ожидала.
По-настоящему больно мне не было, но я знала, что будет очень больно, если
мы поторопимся.
Милый мой Чарльз сосредоточился и придерживал себя. Я закусила губу и
подалась ему навстречу - еще и еще. Наконец он твердо уперся в меня и
погрузился внутрь. Я расслабилась и улыбнулась ему.
- Ну вот! Превосходно, дорогой. А теперь делай все, что хочешь.
Но я слишком долго тянула. Чак усмехнулся, я ощутила несколько
быстрых содроганий, он перестал улыбаться и погрустнел. Он кончил.

Итак, для Морин фейерверк на первый раз не состоялся - да и для
Чарльза тоже. Но я не слишком разочаровалась - ведь главная моя цель
осуществилась: я перестала быть девственницей. Взяв себе на заметку
спросить у отца, как можно продлить этот процесс - я была уверена, что
добилась бы фейерверка, продержись мы чуть подольше, - я больше не думала
об этом, счастливая тем, чего достигла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24