Джон Томас изумился:
— А я думал… — начал он и вдруг заметил, что судьи и мистера Гринберга уже нет рядом с ними. — Ох! Подождите минутку… Я должен кое-что сказать Луммоксу.
— Ты ему уже больше ничего не скажешь. Давай двигай.
— Но, шериф…
Мистер Дрейзер схватил его за руку и потянул за собой. Поскольку он весил больше Джона Томаса примерно на сотню фунтов, Джон Томас потащился за ним.
— Декан Дрейзер! — вмешалась в ситуацию Бетти. — Что за неприличная манера поведения!
— Я сыт вами по горло, молодая леди, — ответил Дрейзер.
Он направился к зданию суда, волоча Джона Томаса за собой на буксире. Бетти не оставалось ничего другого, как замолчать и последовать за ними.
По пути она решила было еще раз сцепиться с шефом полиции, но, подумав, отказалась от этой мысли.
Джон Томас подчинился тому, чего нельзя было избежать. В последнюю минуту он хотел сказать Луммоксу, что тот должен вести себя тихо и спокойно, оставаться на месте и не есть стальные брусья. Но мистер Дрейзер не дал ему такой возможности. Джон Томас пришел к выводу, что большинство пожилых людей в мире заняты лишь тем, чтобы никого не слушать.
Луммокс не заметил его исчезновения. Лишь несколько погодя он встал, заполнив своим телом все отведенное ему пространство, и посмотрел, куда уходит Джон Томас, размышляя, что ему дальше делать. Брусья крякнули, когда он облокотился на них. Бетти оглянулась и крикнула:
— Луммокс! Жди нас! Мы скоро вернемся!
Луммокс остался стоять, глядя им вслед и размышляя над сказанным. Указание от Бетти в общем-то не было приказом. Или было? В прошлом бывали такие случаи, которые сейчас ему надо обдумать. А пока он снова улегся.

IV. ПЛЕННИК СТАЛЬНОЙ КЛЕТКИ

Как только О'Фаррел и Гринберг вошли в зал суда, бейлиф объявил: «Встать! Суд идет!» Говор стих, и посетители стали занимать места. Молодой человек в шляпе, увешанный фотоаппаратурой, преградил путь двум судьям.
— Минуту! — сказал он и щелкнул затвором. — Еще разок… Улыбнитесь нам, судья, и сделайте вид, будто Посланник сказал вам что-то смешное.
— Хватит и одного раза. И снимите свою шляпу. — О'Фаррел прошел мимо.
Молодой человек пожал плечами, но шляпы не снял.
Секретарь суда привстал, когда судья и Гринберг вошли в зал. У него было красное и потное лицо, а по всему судейскому столу были разбросаны бумаги.
— Извиняюсь, судья, — сказал он. — Полсекунды… — Он придвинул к себе микрофон и забубнил в него. — Проверка… один, два, три, четыре… Цинцинатти… шестьдесят шесть… Ну и намучился я с этим микрофоном сегодня.
— Надо было раньше проверять его.
— Будь я проклят, судья, если что-то окажется не в порядке. А когда в десять минут десятого я включил микрофон, что-то там сломалось, и мы из сил выбились, пока нашли неисправность.
— Хорошо, хорошо, — примиряюще ответил судья, смущенный присутствием высокопоставленного гостя. — Освободите мое место.
— Если вам все равно, — торопливо сказал Гринберг, — я бы предпочел не занимать места судьи. Мы могли бы сесть все вместе за большой стол. Я думаю, это ускорит ход дела.
О'Фаррел выглядел донельзя расстроенным:
— Я всегда стараюсь соблюдать древние традиции суда. Я думаю, они имеют смысл.
— Вполне возможно. Не могу не согласиться, что те из нас, которым приходится рассматривать самые разнообразные дела и в самых разных условиях, приобретают некоторую неряшливость в привычках. Но с этим ничего не поделаешь. Возьмите для примера Минатар. Как там обращаются с судьями… пока судья не вынесет решение, его оставляют без еды и питья. Честно говоря, я не принимаю такое отношение. А вы?
Судья О'Фаррел ощутил определенное неудобство лишь при одной мысли о том, что этот бойкий молодой человек может усмотреть определенное сходство между столь ясными и понятными ритуалами его суда и практикой этих язычников. Со смущением он припомнил три куска мясного пирога, обильно политых соусом, и омлет, с которых он начал свой день.
— Ну… другие времена, другие обычаи, — пробормотал он.
— О, несомненно. И благодарю вас, что вы откликнулись на мою просьбу. — Гринберг кивнул на служителей суда, двое из которых уже начали составлять вместе столы, превращая их в один большой, — лишь сейчас судья сообразил, что все это время подбирал выражение повесомее. Но пока суть да дело, пятнадцать человек уже уселись за этот стол, и Гринберг отослал бейлифа на поиски пепельницы. Затем он повернулся к технику, который, надев наушники, уже склонился над индикаторами контрольной панели в той неудобной позе, которая почему-то свойственна всем электронщикам. — Ваше хозяйство в порядке?
Техник сложил колечком большой и указательный пальцы.
— Как часы.
— Отлично. Суд готов.
Техник взял микрофон, четко назвал время, место и дату суда, изложил суть рассматриваемого дела и подчиненность суда, затем он назвал имя и звание специального посланника, сбившись в произношении имени Гринберга, но тот не поправил его. Появился бейлиф с охапками пепельниц в руках и торопливо провозгласил: «Внимание! Внимание! Все, кто имеет отношение к этому делу…»
— Все это неважно, — прервал его Гринберг. — Благодарю вас… Данный суд собрался на предварительное слушание, в ходе которого предстоит разобрать все детали событий, случившихся в прошлый понедельник, причиной которых было внеземное существо, постоянно проживающее здесь и известное под именем «Луммокс».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81