он находил
другие пути воспитания. Мог, например, осмотреть тебя с ног до головы на
дневной поверке и дружелюбно заметить:
- Что ж, во флоте ты, наверное, будешь смотреться неплохо. Может,
хочешь перевестись?
Такая фраза сразу оказывала надлежащее действие. В нашем неписаном
кодексе чести считалось, что флотские привыкли спать в своих униформах, а
воротнички они вообще меняют только раз в году.
Джелли сам не занимался рядовыми. Он спрашивал с сержантов и был
уверен, что те, в свою очередь, спросят с нас. Командиром моей группы,
когда я поступил к ним, был "Красный" Грин. После нескольких боевых
выбросов мне понравилось быть "сорвиголовой". Я преисполнился глупой
гордостью, стал пижонить и вести себя слегка надменно. И в один прекрасный
момент я позволил себе пререкаться с Грином. Он не стал докладывать Джелли,
а просто отвел в ванную комнату и устроил мне взбучку "второй степени".
Потом мы стали с ним настоящими друзьями. Это он дал мне рекомендацию на
повышение.
На самом деле мы не знали, действительно ли команда корабля спит, не
раздеваясь. Мы обитали в своих отсеках, флотские - в своих, наверное,
потому что, заходя к нам, они все же чувствовали нашу неприязнь или, лучше
сказать, пренебрежение, когда мы общались с ними не в служебной обстановке.
Может, это и нехорошо, но ведь могут же быть у человека социальные
стандарты, предрассудки, наконец?
У лейтенанта был свой кабинет на половине флотских, но мы никогда не
ходили туда, разве что при крайней необходимости. Мы сами несли караульную
службу на корабле, потому что экипаж "Роджера Янга" был смешанный: многие
посты занимали женщины, в том числе пост капитана и других
офицеров-пилотов. На корабле существовал специальный женский отсек, возле
дверей которого днем и ночью стояли два вооруженных десантника. В боевых
кораблях на всех важных пунктах стоят часовые, а эти двери вели, помимо
прочего, в головной отсек, где размещалась рубка управления.
Наши офицеры пользовались правом прохода в головные отсеки, все они,
включая лейтенанта, обедали там вместе с женским персоналом. Но они никогда
особенно не задерживались - ели и тут же возвращались к нам. Возможно, на
других кораблях, к примеру на транспортных, водились другие порядки, но на
"Роджере" все обстояло именно так. И лейтенант, и капитан Деладрие
заботились о надежности "Роджера". И мне кажется, они своего добились.
На караульную службу мы смотрели как на привилегию. Во-первых, это был
отдых - стоять, скрестив руки на груди, широко расставив ноги, думать -
вроде и не спишь, а вроде что-то снится. Во-вторых, так приятно сознавать,
что в любой момент ты можешь увидеть женщину, хотя не имеешь даже права
заговорить с ней, кроме как по служебной необходимости. А однажды меня
вызвали прямо в рубку капитана. Она взглянула мне в глаза и попросила:
- Отнесите это главному инженеру, пожалуйста.
В мои ежедневные обязанности кроме уборки входило обслуживание
электронной аппаратуры под руководством падре Миглаччио, командира первой
группы. Я делал почти то же самое, что и в детской лаборатории Карла.
Боевые выбросы случались не так уж часто, но на корабле всем хватало
работы. Если у человека не было особых талантов, он мог целыми днями
убирать в отсеках, мыть переборки - сержант Джелал был просто помешан на
чистоте. Мы следовали простому закону Мобильной Пехоты: все идут в бой и
все работают в обычные дни. Шеф-поваром, причем очень хорошим, у нас был
Джонсон - сержант из второй группы, большой добродушный парень из Джорджии.
У него запросто можно было выманить что-нибудь сверх нормы. Он сам всегда
ел в неположенное время и не понимал, почему этого же нельзя делать другим.
Но все же "Роджер Янг" был прежде всего боевым кораблем. Мы совершали
боевые выбросы, причем каждый раз разные: принципы нового выброса
намеренно отличались от предыдущего, чтобы баги не могли подготовиться к
нападению. Однако на стратегические битвы мы больше не замахивались, наш
корабль занимался патрулированием, одиночными набегами и рейдами. Секрет в
том, что Земная Федерация тогда еще не была готова к крупным сражениям.
Амбициозная операция "Дом багов" обошлась слишком дорого, мы потеряли много
кораблей, погибло большое число воинов-профессионалов. Требовалось время
для того, чтобы собрать новый флот, обучить людей.
Поэтому небольшие быстроходные звездные ко рабли, и среди них "Роджер
Янг", старались быть сразу везде, держать противника в напряжении, нанося
удар и тут же удирая. Мы несли потери, и каждый раз, прибывая на Санктор,
требовали новых капсул, новых людей. Я продолжал дрожать перед каждым
выбросом, хотя по-настоящему боевых операций проводилось не так уж много и
на поверхности занятой противником планеты мы находились, как правило,
недолго. Зато между выбросами тянулись дни нормальной жизни на корабле в
компании "сорвиголов".
Быть может, это был самый счастливый период в моей жизни (только я,
конечно, тогда этого не знал). Жил, как все, и, как все, радовался, что
жив.
Мы были счастливы, пока не погиб наш лейтенант.
Тот период вспоминается мне как худший в моей жизни. У меня была
тяжелая депрессия: моя мама находилась в Буэнос-Айресе, когда баги до
основания разрушили его.
Я узнал об этом, когда мы в очередной раз прибыли на Санктор за новыми
капсулами. Там нас и догнала почта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78