Даже такая кухонная иллюстрация разбивает все доводы Марксовой теории
стоимости - ложной посылки, из которой вырастает весь коммунизм. С другой
стороны, она подтверждает правильность общепринятого, основанного на
здравом смысле определения с точки зрения теории "полезности".
Однако тем не менее этот помпезный, нелогичный, почти мистический
"Капитал" Маркса содержит в себе и неявный зародыш истины. Если бы Маркс
обладал по-настоящему аналитическим умом, то сформулировал бы первое
адекватное определение стоимости... и это спасло бы планету от очень многих
бед и несчастий... Или нет... - добавил он и ткнул в мою сторону пальцем. -
Ты!
Я подскочил как ужаленный.
- Если ты не в состоянии слушать, то, может быть, скажешь тогда
классу: стоимость - это относительная или абсолютная величина?
На самом деле я слушал. Просто не видел причин, мешавших бы мне
слушать, закрыв глаза и расслабившись. Но вопрос застал меня врасплох: я
ничего не читал по этому предмету.
- Э-э... абсолютная, - сказал я, поколебавшись.
- Неправильно, - отметил он холодно. - Стоимость имеет смысл только в
человеческом обществе. Стоимость той или иной вещи всегда связана с
отдельным индивидуумом. Ее величина будет различаться в зависимости от
каждого отдельно взятого индивида. Рыночная стоимость - это фикция или в
лучшем случае попытка вывести какую-то среднюю величину индивидуальных
стоимостей, которые все разнятся между собой, - иначе бы не могла
существовать торговля.
Я представил, как бы среагировал отец на тезис о том, что рыночная
стоимость - это фикция. Наверное, просто фыркнул бы и ничего не сказал.
- Это индивидуальное отношение стоимости для каждого из нас
проявляется в двух моментах: вопервых, то, что мы можем сделать с вещью, то
есть ее полезность; во-вторых, что мы должны сделать, чтобы эту вещь
получить, собственно ее стоимость. Существует старинное предание,
утверждающее, что "самое дорогое в жизни - это свобода". Это неправда.
Абсолютная ложь. Трагическое заблуждение, приведшее к закату и гибели
демократии в XX веке. Все пышные эксперименты провалились, потому что людей
призывали верить: достаточно проголосовать за что-нибудь, и они это
получат... без страданий, пота и слез.
Свобода сама по себе ничего не значит. Потому что за все надо платить.
Даже возможность дыхания мы покупаем ценой усилий и боли первого вздоха.
Он помолчал и, все еще глядя на меня, добавил:
- Если бы вы, ребятки, так же попотели ради своих игрушек, как
приходится маяться новорожденному за право жить, вы были бы, наверное,
более счастливы... и более богаты. Мне очень часто жалко некоторых за
богатство, которое им досталось даром. Ты! Ты получил приз за бег на сто
метров. Это сделало тебя счастливее?
- Наверное.
- А точнее? Вот твой приз, я даже написал: "Гран-при" чемпионата по
спринту на сто метров".
Он действительно подошел ко мне и прикрепил значок к моей груди.
- Вот! Ты счастлив? Ты стоишь его, не так ли?
Я почувствовал себя если не униженным, то уязвленным. Сначала намек на
богатого папенькиного сынка - типичный для того, кто сам неимущ. Теперь
этот фарс. Я содрал значок и сунул ему обратно. Казалось, мистер Дюбуа
удивлен.
- Разве значок не доставил тебе удовольствия?
- Вы прекрасно знаете, что в забеге я был четвертым!
- Точно! Все правильно! Приз за первое место для тебя не имеет никакой
стоимости... потому что ты его не заработал. Зато ты можешь полностью
наслаждаться сознанием своего настоящего четвертого места. Надеюсь, те, кто
еще здесь не спит, оценят маленькую сценку, из которой можно извлечь
некоторую мораль. Я думаю, что поэт, который писал, что самое дорогое в
жизни не купишь за деньги, не прав. Вернее, прав не до конца. Самое
дорогое в жизни вообще не имеет никакого отношения к деньгам, выше денег.
Цена - это агония и пот, кровь и преданность... цена обеспечивается самым
дорогим в жизни - самой жизнью - точной мерой абсолютной стоимости.
Я вспоминал все это, пока мы топали к лагерю. Потом мысли оборвались,
так как ближе к расположению полка мы перестроились и принялись горланить
песни.
Все-таки здорово иметь свой музыкальный ансамбль. Поначалу у нас,
естественно, не было никакой музыки, но потом нашлись энтузиасты,
начальство их поддержало, выкопали откуда-то кое-какие инструменты и начали
нас развлекать в короткие минуты отдыха.
Конечно, в марш-броске об оркестре со всеми инструментами не было и
речи. Парни вряд ли могли что взять с собой сверх полного снаряжения, разве
совсем маленькие инструменты, которые почти ничего не весили. И Мобильная
Пехота такие инструменты нашла (вряд ли бы вы смогли увидеть их где еще).
Маленькая коробочка величиной с губную гармошку, электрическое устройство,
заменявшее то ли рожок, то ли дудку, и еще подобные приспособления. Когда
отдавалась команда петь, музыканты на ходу скидывали поклажу, которую тут
же принимали товарищи, и начинали играть. Это нас сильно выручало.
Наш походный джаз-бэнд постепенно отставал от нас, звуки уже почти не
были слышны. Мы стали петь вразнобой, фальшивили и наконец замолчали.
Внезапно я почувствовал, что мне хорошо.
Я постарался понять почему. Потому что через пару часов мы будем в
лагере и я смогу написать заявление об увольнении?
Нет. Когда я решил уйти, решение принесло мир в мою душу, облегчило
мучения и дало возможность заснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78