Возьмем, к примеру, эту юную леди, которая только что
была тут. Она хочет быть пилотом. Надеюсь, она добьется своего. Но если у
нее ничего не получится, то окажется она в лучшем случае где-нибудь в
Антарктиде, ее красивые глазки покраснеют при искусственном свете, а ручки
станут уродливыми от работы и грязи.
Я хотел было сказать ему, что самое худшее, на что может надеяться
Карменсита, - место программиста на станции космического слежения. Ведь она
по-настоящему талантливый математик. Но он продолжал бубнить свое.
- И вот они посадили меня здесь как пугало для таких, как вы.
Посмотрите-ка вот сюда, - он повернул свой стул, и мы увидели, что у него
нет ног. - Предположим, вас не зашвырнут копать туннели на Луне и не
заставят быть подопытной свиньей для изучения неизвестных болезней на новых
планетах. Пусть у вас даже обнаружат кой-какие таланты. Допустим даже, что
мы сумеем сделать из вас способных к настоящему бою солдат. Так вот,
поглядите на меня - вот что вы можете получить в результате всего... если
вашим родителям не отобьют телеграмму с "глубокими соболезнованиями".
Он помолчал, потом снова заговорил:
- Так что, ребята? Не вернуться ли вам домой, не пойти учиться в
колледж, а потом заняться химией, страхованием или еще Бог знает чем? Срок
службы - это не приключение в детском саду. Это действительно военная
служба, грубая и опасная даже в мирное время... Никакого отпуска. Никакой
романтики... Так что?
- Я уже решил, - сказал Карл.
- Я тоже.
- А вы понимаете, что не вам в конечном счете определять сферу вашей
службы?
- Думаю, - сказал Карл, - мы сможем настаивать на своих интересах.
- Конечно, конечно. Это первое и последнее, о чем вы можете просить до
конца срока. Офицер-распределитель обратит внимание на вашу просьбу. Но
первое, что он сделает, - проверит, не требовались ли на этой неделе,
например, стеклодувы для примитивной работы. И будет уверять при этом, что
именно тут ваша судьба и ваше счастье.
- Я могу заниматься электроникой, - сказал твердо Карл. - Если для
этого есть хоть какая-нибудь возможность.
- Да? А ты что скажешь, приятель?
Я колебался. И вдруг очень отчетливо понял: если я сейчас ни на что не
решусь, то всю жизнь потом буду гадать и мучиться - стою ли я чего-нибудь
на этом свете или я просто обычный "сынок босса"?
- Я собираюсь попробовать.
- Понятно. Давайте ваши свидетельства о рождении и школьные дипломы.
Через десять минут мы были уже на верхнем этаже, где нас прощупывали,
простукивали и просвечивали. Мне почему-то пришло в голову, что главная
цель всех этих проверок не в том, чтобы узнать, здоров я или нет, а в том,
чтобы найти болезнь, даже если ее нет. Это была, на мой взгляд, попытка
легко и просто избавиться от нас еще до того, как мы попадем на службу.
Я решил спросить одного из докторов, какой процент поступающих
отсеивают по причине физических недостатков. Он искренне удивился:
- Как это? Мы никого не отсеиваем. Закон не позволяет нам этого.
- Хм. Но прошу меня извинить, доктор, зачем тогда весь этот парад?
- Определенная цель есть, - ответил он, слегка отодвинувшись и ударив
меня по колену молоточком, - хотя бы для того, чтобы определить, какие
обязанности вы сможете выполнять по своим физическим данным. Хотя, если вы
даже прикатите сюда на инвалидной коляске, будете слепым на оба глаза и
достаточно тупым, чтобы настаивать на поступлении, - и тогда вам найдут
что-нибудь подходящее. Пересчитывать что-нибудь на ощупь, например.
Единственный шанс не попасть на службу - это получить у психиатра
удостоверение в том, что вы не можете понять, о чем говорится в присяге.
- Доктор, у вас уже было медицинское образование, когда вы поступили
на службу? Или они решили, что вам лучше всего исполнять эти обязанности и
послали вас учиться?
- Меня? - Он был не на шутку удивлен. - Я что, парень, с виду такой
дурак? Я штатский. Вольнонаемный.
- О, извините, сэр.
- Ничего-ничего. Я просто хочу тебе сказать: по моему глубокому
убеждению, военная служба - для муравьев. Поверь мне. Я наблюдал, как они
приходят сюда и уходят, потом часто возвращаются опять - если, конечно,
вообще возвращаются. Зачем? Для чего? Для чисто абстрактной, номинальной
политической привилегии, которая не приносит ни цента и которой никогда не
могут по-умному воспользоваться. Ты можешь мне не верить, но послушай,
мальчик, - не успеешь ты сосчитать до десяти, как снова окажешься здесь.
Если, как я уже говорил, вообще вернешься... Так, а теперь возьми вот эти
бумаги и отправляйся к сержанту, который вас встречал. И помни, что я
сказал.
Я вернулся в круглый холл ротонды. Карл был уже там. Сержант Звездного
флота быстро просмотрел мои бумаги и мрачно заметил:
- Вы оба до неприличия здоровы. Так, теперь еще некоторые формальные
процедуры.
Он нажал на кнопку, и в холле появились две женщины - одна, похожая на
боевую алебарду, и другая, весьма изящная и миловидная. Сержант ткнул
пальцем в бумаги медицинского осмотра, наши свидетельства о рождении и
дипломы и сказал официальным тоном:
- Я пригласил вас сюда для выполнения очередного задания. Необходимо
проверить этих двух молодых людей, желающих поступить к нам. Нужно
определить, чего они стоят, на что каждый из них может сгодиться и
насколько точны все эти документы.
Женщины смотрели на нас с казенным равнодушием. Да и могло ли быть
иначе - ведь это их каждодневные обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78