У Либби не было рациональных объяснений происшедшему, поскольку
данных для анализа у него не было, но он постарался выбросить бесплодные
домыслы из головы. Сейчас ему больше хотелось заняться воспроизведением
картины мироздания во всем объеме ее сложности и основными проблемами
физики полей.
Если не считать пристрастия к математике, во всем остальном Либби был
обычным человеком. И шумную атмосферу "клуба", столовой N_9, он
предпочитал по иным, нежели Лазарус, причинам. Его успокаивала компания
людей моложе его возрастом. Лазарус был единственным старшим, с которым он
чувствовал себя легко.
В "клубе" он узнал, что время трапезы откладывается из-за суматохи,
вызванной внезапным отлетом. Но Лазарус и множество знакомых находились в
столовой, и Либби решил посидеть с ними. Нэнси Везерэл подвинулась и
высвободила для него местечко.
- Вот кого я как раз хотела видеть, - сказала она. - От Лазаруса,
судя по всему, толку не добьешься. Так куда же мы все-таки летим? И когда
прибудем на место?
Либби попытался разъяснить ситуацию. Нэнси сморщила носик:
- Хорошенькое дельце, нечего сказать! Что ж, видимо, бедняжке Нэнси
снова придется надевать хомут.
- Что вы имеете в виду?
- А вам когда-нибудь приходилось ухаживать за спящими? Нет, конечно,
нет. Это очень надоедает. Без конца переворачивай их, сгибай им руки,
разгибай ноги, поворачивай им головы, закрывай резервуар - прямо конвейер.
Я так устала от человеческих тел, что уже готова принять обет безбрачия.
- Не стоит принимать скоропалительных решений, - посоветовал Лазарус.
- А тебе-то какое дело, старый обманщик?
Элеонор Джонсон прервала шутливую перебранку:
- А я рада, что мы снова на корабле. Эти подобострастные скользкие
джокайрийцы... ух!
Нэнси пожала плечами:
- Это предрассудки, Элеонор. Джоки вообще-то ничего, хотя и
по-своему. Конечно, они не совсем такие, как мы, но ведь и собаки на нас
не похожи. Не будешь же ты из-за этого плохо относиться к собакам, верно?
- Вот что они такое, - печально протянул Лазарус. - Собаки...
- Что?
- Я не хочу сказать, что они собаки в прямом смысле - они даже внешне
ничем не напоминают собак. Кроме того, джокайрийцы развиты ничуть не менее
нас, а кое в чем превосходят. Но они все равно собаки. Эти, которых они
называют богами, просто их хозяева, их владельцы. А нас они приручить не
смогли, поэтому и вышвырнули за порог.
Либби подумал о необъяснимом телекинезе, к которому джокайрийцы - или
их хозяева - прибегли.
- Интересно, - задумчиво сказал он, - как бы это выглядело, если бы
они смогли одомашнить нас? Они научили бы нас множеству удивительных
вещей...
- Забудь об этом, - резко сказал Лазарус. - Человеку не пристало быть
чьей-либо собственностью.
- А что же пристало человеку?
- Человек должен оставаться самим собой... и всегда быть на высоте. -
Лазарус поднялся: - Мне пора.
Либби тоже собрался уходить, но Нэнси остановила его:
- Подожди. Я хочу задать тебе несколько вопросов. А какой сейчас год,
если считать по земному летоисчислению?
Либби хотел было ответить, но запнулся и задумался. Наконец он
выдавил:
- Я не знаю, что ответить. С таким же успехом вы могли спросить меня,
как высоко расположен верх.
- Возможно, я неверно сформулировала вопрос, - согласилась Нэнси. - Я
не слишком хорошо разбираюсь в физике, но помню, что время - понятие
относительное и что одновременность - термин, имеющий смысл только по
отношению к точкам, расположенным достаточно близко друг от друга. Но все
равно я хотела бы кое-что узнать. Мы летели гораздо быстрее и улетели
гораздо дальше, чем когда бы то ни было, верно? Так вот, замедлили ли свой
ход наши часы или что-нибудь в этом роде?
У Либби был тот озадаченный вид, который появляется у всех физиков и
математиков, когда обычные люди пытаются говорить с ними о тонкостях их
профессии.
- Вы имеете в виду парадокс, известный как Лоренца-Фицджеральда
сокращение? Извините меня, но говорить об этом словами - значит говорить
чепуху.
- Почему? - настаивала она.
- Потому что... ну, потому, что словами этого не объяснишь. Формулы,
используемые для описания явления, в данном случае условно названного
парадоксом, заведомо учитывают, что наблюдатель сам становится частью
явления.
Обычно здравый смысл исходит из того, что мы в состоянии оставаться в
стороне от происходящего и наблюдать за ним. Математика же отвергает даже
саму возможность такого рода отстранения. Любой наблюдатель является
частью целого, и он не может перестать быть его частью.
- Ну а все-таки? Вдруг это у него получится? Допустим, что нам прямо
сейчас удалось бы увидеть Землю?..
- Ну вот, опять... - вздохнул несчастный Либби. - Я попытался
объяснить все словами и тем самым только усугубил путаницу. Невозможно
измерить время в прямом смысле слова, если два события разобщены в
континууме. Единственное, что можно измерить, - это интервал.
- Ладно, каков же интервал? Позади столько времени и пространства...
- Нет, нет, нет! Это вовсе не то. Интервал - это... в общем,
интервал. Я могу написать формулы, описывающие его, но словами его не
определишь. Послушайте, Нэнси, вы в состоянии записать словами партитуру
симфонии для оркестра?
- Нет. Впрочем, может быть, это и реально, но заняло бы в тысячу раз
больше времени.
- А музыканты все равно не могли бы играть до тех пор, пока вы не
обратили бы все это в нотные знаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78