Я выпущу вам кишки! Я покажу вам, как умирает римский солдат – у могилы, заваленной трупами врагов Цезаря!
Он остановился, чтобы перевести дыхание. Я снова заорал «браво», и Крошка подхватила мой крик. Иунио глянул на нас через плечо и усмехнулся.
– Перерезай им глотки, когда я начну сбивать их с ног, парень! Сейчас поработаем!
– Вернуть его обратно в пространство-время, откуда он был взят, – произнес холодный голос.
Иунио встрепенулся, громко призывая Марса и Юпитера, когда его потянули за собой невидимые руки. Меч его упал на пол, но тут же взлетел вверх и сам вошел в ножны.
Иунио молнией пронесся мимо меня. Сложив руки рупором, я крикнул ему вдогонку:
– Прощай, Иунио!
– Прощай, мальчик! – ответил он, пытаясь вырваться. – Трусят они, трусы! Ни на что не способны, кроме грязного колдовства!
И Иунио исчез.
– Клиффорд Рассел...
– А? Я здесь.
Крошка сжала мою руку.
– Ваш ли это голос?
– Погодите-ка, – скаэал я.
– Да? Говорите.
Я перевел дыхание. Крошка прижалась ко мне и зашептала в ухо:
– Постарайся, Кип. Они ведь всерьез.
– Постараюсь, малыш, – ответил я и продолжал. – Что здесь происходит? Мне ведь сказали, что рассматривается вопрос о человечестве?
– Верно.
– Но ведь это невозможно! У вас нет достаточных исходных данных. Одно колдовство, да и только, как сказал Иунио. Вы взяли пещерного человека, потом признали, что это ошибка. Но это не единственная ваша ошибка. Вот здесь был Иунио. Какой бы он ни был – причем я вовсе его не стыжусь, я горжусь им! – он не имеет никакого отношения к нашему настоящему. Он уже две тысячи лет как мертв, и все, чем он был, тоже мертво. Хороший ли, плохой ли, он не представляет сегодняшнее человечество.
– Мне это известно. Сегодняшнее человечество представляете вы двое.
– Нет, вы и по нам судить не можете. Крошка и я никак не являемся средним показателем. Мы не претендуем на то, чтобы быть ангелами, – ни она, ни я. Если вы осудите наш род на основании только наших поступков, вы совершите величайшую несправедливость. Судите нас, или меня лично...
– И меня тоже!
– ...на основании моих собственных поступков. Но не привлекайте за это к ответу моих сородичей. Это не научно. Это математически не обосновано!
– Обосновано!
– Нет! Люди – не молекулы. Все они очень разные. – Относительно их юрисдикции над нами я спорить не стал. Черволицые уже пробовали.
– Согласен, люди не являются молекулами. Но не являются и индивидуумами.
– Нет, являются!
– Они не могут считаться независимыми индивидуумами, они являются частями единого организма. Каждая клетка вашего тела повторяет один и тот же образец. По трем пробам организма, именуемого человечеством, я могу определить его потенциал и предел его возможностей.
– Им нет пределов! И никто не способен предсказать наше будущее.
– Весьма вероятно, что ваши возможности беспредельны, – согласился голос. – Это следует определить. Но если это так, то отнюдь не в вашу пользу.
– Почему?
– Потому, что вы неверно представляете себе цель настоящего рассмотрения. Вы говорите о «справедливости». Я знаю, что вы имеете под ней в виду. Но ни разу не было еще случая, чтобы две разные расы вкладывали в это слово одно и то же значение и пришли к соглашению. Я не ставлю своей задачей исходить из этой концепции. Наш суд не является юридическим судом.
– Что же это тогда?
– Можете сказать «совет безопасности». Или «комитет бдительности». Неважно, как вы назовете его, потому что передо мной стоит одна лишь задача: рассмотреть ваше человечество и определить, представляет ли оно собой угрозу для нашего выживания. Если да, я сейчас же покончу с вами. Есть только один надежный способ предотвратить суровую опасность – сделать это, пока она еще невелика. Данные, которыми я располагаю о вас, заставляют думать, что когда-нибудь вы можете вырасти в серьезную угрозу безопасности Трех галактик. И сейчас я намерен установить факты.
– Но вы говорили, что для этого вам необходимо по крайней мере три образца. А пещерный человек не подошел.
– У нас есть три образца – римлянин и вы оба. Но установить факты можно и по одному. Три образца – традиция, оставшаяся с древних времен, результат осторожной привычки проверять и перепроверять. В мои задачи не входит отправление «справедливости», я должен не допустить ошибки.
Я хотел было сказать ему, что он неправ, хоть ему и миллион лет, но он добавил:
– Итак, рассмотрение продолжается. Клиффорд Рассел, ваш ли это голос?
Снова зазвучала запись моего рассказа, но на этот раз из него не было выпущено ничего – ни красочные эпитеты, ни личные оценки и мнения, ни суждения о разных проблемах.
Наслушавшись, я поднял руку:
– Ну ладно, хватит! Это я говорил, мой голос.
Трансляция прекратилась.
– Вы подтверждаете?
– Да.
– Хотите что-нибудь добавить, изменить или снять?
Я напряженно думал. Если не считать нескольких ехидных комментариев, я рассказал все совершенно точно.
– Нет.
– А это тоже ваш голос?
Тут-то меня и прокатили. Они включили бесконечную запись моих бесед с профессором Джо – все о Земле... История, обычаи, люди... Я понял, почему Джо носил такой же значок, как Материня. Как это называется? «Подсадная утка»? «Стукач»? Добрый старый профессор Джо, дрянь паскудная, оказался стукачом. Мне даже тошно стало.
– Дайте мне послушать еще.
Мне пошли навстречу. Слушал я вполуха, пытаясь в это время вспомнить, что же я еще наболтал такого, что могут сейчас использовать против человечества?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80