..
— Что? — не понял Леон. — О чем ты?
Смысл сказанных девушкой слов дошел до него с изрядным опозданием, но уже через секунду он понял все. Если рубка, подвешенная на независимых гравиопорах, получила такой удар, то можно было представить, что же случилось там, в глубине корабля. Наверное, экипаж просто размазало по переборкам… Леон тупо поглядел на ручеек крови, вытекающий из-под командирской головы, и поежился.
Глава 2
— Эта гадина все-таки убила нас, — прошептал Леон, с ненавистью глядя на плешивую макушку Стэнфорда.
— Он жив? — всхлипнула Люси.
— Это меня волнует меньше всего. Подбери сопли! — выкрикнул Леон, видя, что девушка срывается в истерику. — Мы пока еще живы. Не знаю, надолго ли, но у меня нет особого желания подыхать здесь, в этом каменном дерьме. Мы должны что-то придумать. В конце концов, до окна связи мы можем просидеть и здесь. А?
Люси помотала головой. Властный рык Леона помог ей сохранить самообладание.
— Жизнеобеспечение рубки нарушено. Почти во всех отсеках разгерметизация, уцелел только третий технологический, но там мы не высидим. В челноке мы тоже не продержимся.
— Даже со скафандрами?
— Да… потому что теперь мы войдем в окно не раньше, чем через трое суток. Ты видел, что у тебя заводится только второй двигатель?
Леону показалось, что дышать стало труднее.
— Через полчаса мы догоним проклятый астероид… — пробормотал он. — Все-таки мне не понятно, почему Стэн так психовал.
— Потому что он идиот, — ответила Люси и вдруг непривычно хрипло хохотнула: — Зато теперь ты можешь накуриться вволю. Это уже ничего не изменит.
Отщелкнув ремни, она выбралась из кресла и принялась расстегивать свой комбинезон.
— Иди ко мне, — услышал Леон за своей спиной. — Скоро здесь станет холодно…
— Секунду, — машинально произнес Макрицкий, отказываясь верить своим глазам. — Ото ж бис… що ж це?
«Галилео» медленно догонял астероид, одновременно поворачиваясь к нему носом. На экранах отчетливо прорисовались контуры тесной, зажатой с трех сторон скалами, но — неестественно ровной долины. Сейчас она смотрела на солнечную сторону, и Леон, вдруг задрожав, ясно различил поблескивание каких-то пирамидальных сооружений, частично терявшихся в мертвенной тени скал. Едва не ломая пальцы, он перенастроил экран. Изображение приблизилось. Теперь конструкции — уже не пирамидальные, а скорее кубические — стали видны совершенно отчетливо. Вот только что-то там было не так. Всмотревшись, Леон понял, что строения частично разрушены: он видел обвалившиеся внутрь серебристые стены.
— О боже, — жарко зашептала над ухом Люси, — что это такое? Это что-то чужое?
— Я не могу понять, — тоже шепотом ответил Леон, — ноты видишь: нигде нет ни одного огонька. Это развалины. Интересно, сколько же им лет?
— Но, может быть, там что-то уцелело? Может быть, там есть воздух?
— Да, и мощнейший передатчик, который легко достанет Землю без всяких «окон». Вряд ли. Если это чужое, то о каком воздухе мы можем говорить? Если это наше, то объясни мне, что это такое и откуда оно здесь взялось, если мы — первая экспедиция в этом районе.
— До Депрессии было много экспедиций, — перебила его Люси. — Ты сам знаешь. Мы должны добраться до этого места, пока нас не отнесло. Ты сможешь посадить там челнок?
— Челнок я посажу где угодно. Но что толку? Там — развалины. Ты надеешься, что мы сможем найти в этом дерьме кислород?
Люси прикусила губу и посмотрела на Леона с отчаянием.
— Разве у нас есть другая надежда?
— У нас нет вообще никакой. Но ты права, посмотреть, конечно, стоит.
«Все равно, — добавил он про себя, — мы подохнем часов через тридцать. Жизнеобеспечение причального челнока рассчитано на четыре часа. Нас двое, следовательно, это здорово удлиняет агонию. Но все равно — не настолько, чтобы мы успели добраться до этого проклятого „окна“, из которого сможем без помех докричаться до Марса. А если и докричимся — толку?
Вылезая из кресла, Леон вдруг ощутил неприятную легкость, отозвавшуюся в желудке, и понял, что контуры искусственной гравитации начали сдавать. Это говорило о том, что энергосистема корабля полностью вышла из строя — скорее всего вместе с большинством аварийных линий. Какие-то еще тянут, но это ненадолго.
Он распахнул аварийный шкаф, с наслаждением вышвырнул на пол личный кофр старшего навигатора Джессепа и бережно достал свой, с золотым тризубом на голубом поле.
— Я надеюсь, в челноке есть запасные патроны, — буркнула Люси, натягивая скафандр.
— Часовые, не больше, — отозвался Леон. — Большие были в шлюзе по левому борту, но, судя по всему, его вырвало с мясом, и он теперь болтается где-то у нас за кормой.
Вытащив из кофра перчатки, Леон вдруг замер.
— Лю, — глухо позвал он.
— Да? — девушка прекратила подключать шланги и повернулась к нему.
— Я… ну, в общем, вот что… — Он снял с левого мизинца тонкий золотой перстень с небольшим рубином и надел его на безымянный палец Люси. Это кольцо моего деда. Он подарил мне его… впрочем, это не важно.
Леон умолк и рывком отвернулся.
Люси подошла к нему, обняла его за плечи и быстро, коротко поцеловала в шею. В ответ Макрицкий тихонько вздохнул и защелкнул на запястьях перчатки.
…В слабом желтом свете аварийных плафонов недвижно висели пылинки, уже поднятые с пола исчезающей гравитацией. Как и ожидалось, лифты приказали долго жить, и Леону с Люси пришлось пробираться по лабиринту узких технологических лазов. Они спешили, как могли: кислорода в скафандрах могло хватить максимум на час.
Путь до транспортного шлюза правого борта занял почти пятнадцать минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17