— Что же, здорово…»
Ему уже виделся Киев.
— В общем, иди. Я буду ждать тебя внизу, в баре.
Дверь захлопнулась. Леон поправил надоевшую ему саблю и вернулся в кресло, ожидая представителей НАСА. Они появились очень скоро: трое неопределенного возраста мужчин с неприятно-отсутствующими взглядами, все трое — белые. Последнее обстоятельство несколько удивило Леона, но он не придал ему особого значения.
— Капитан Макрицкий?
— Да, сэр.
Они сели. Некоторое время троица внимательно разглядывала Леона, словно желая определить, тот ли он, за кого себя выдает. Потом один из чиновников (а может, и не чиновников) коротко вздохнул и поинтересовался:
— Нам хотелось бы знать, не произошло ли на борту чего-либо… необычного.
— Простите, сэр?
Человек из НАСА прокашлялся.
— Я имею в виду перед самой аварией — не заметили ли вы каких-либо странностей? Возможно, резкого изменения навигационной обстановки?
— Но позвольте, сэр… Я же докладывал комиссии… Самым неожиданным было появление этого проклятого астероида, об который мы споткнулись, сэр. Других неожиданностей я как-то не заметил.
— Вы уверены в том, что не допустили никаких ошибок?.. Вы уверены в том, что были достаточно внимательны?
— Сэр!..
Чиновник скорбно вздохнул и обменялся взглядом с одним из коллег. Тот опустил глаза и едва заметно кивнул.
— Скажите, капитан, вы осматривали приближающийся астероид?
Сердце Леона подпрыгнуло и едва не вырвалось из груди. Он на секунду стиснул зубы и призвал на помощь все свое самообладание — сейчас оно было важнее всего. И еще — актерский дар. Один знакомый деда, старый, знаменитый театральный режиссер, клялся и божился, что молодой Макрицкий имеет все для того, чтобы покорить сцену. Леон незаметно выдохнул и придал лицу изумленное выражение:
— Сэр, а как вы сами считаете: у меня было на это время? Я видел, что на нас летит здоровенная глыба, это — смерть, вы же должны понимать! Мы с вами профессионалы, мы знаем, какую роль играют секунды. Там, в Дальнем космосе!.. За секунду можно…
— Благодарю вас, — перебил его чиновник. — Этого достаточно. Все дело в том… — он чуть замялся, — что кое-кто продолжает считать, будто бы вы имели возможность как-то повлиять на исход этой ужасной истории. Теперь мы понимаем, что это было не в ваших силах. Желаю удачи, капитан.
Двигаясь в лифте, Леон то и дело проводил ладонью по лбу. Ему было жарко.
Они знали, эти сволочи!
Они знали, что должно было находиться на этом проклятом астероиде. И Стэнфорд знал. А вот Джессеп скорее всего нет: о таких вещах говорят лишь командиру, а уж он сам принимает решение.
И еще — никакие они не чиновники из НАСА. Это что-то другое. Вот только что?
«А вдруг „Галилео“ и был послан в этот район именно для того, чтобы проверить, что осталось от давно погибшей исследовательской базы? Или, может быть, выяснить, что с ней вообще произошло? И теперь, пораскинув мозгами, они пытаются понять: видел я все это дерьмо или нет?!»
Нет, не видел. Найти «Галилео» было практически невозможно — после удара он пошел по совершенно непредсказуемой траектории, а там, в сплошной каше из каменного дерьма, никакие радары и детекторы масс не помогут отыскать потерянный корабль, кувыркающийся в пространстве. Но даже если его найдут — что дальше?
То, что в рубке отсутствует труп лейтенанта Люси Ковач.
Леон шумно вздохнул. Лифт остановился. Забрав в гардеробе свою шинель, он быстрыми шагами прошел в бар и сразу увидел деда: Макрицкий-самый-старший восседал перед стойкой с.рюмкой виски в руке и добродушно внушал что-то молодому бармену с перекошенной от удивления «бабочкой».
— Ну, як? — поинтересовался дед, враз посерьезнев.
— Та ні як, — ответил Леон, взбираясь на табурет рядом с ним. — Double whisky, please. Я чую, ты так прижал этих йолопов, что они рады поскорее от меня отделаться. Наверное, я им уже надоел.
— Ото й гарно. Если завтра все пройдет без проблем, вечером будем уже дома. Я надеюсь, у тебя нет никаких дел в Big Apple?
Леон помотал головой и залпом выпил поданную барменом рюмочку. Дед лукаво усмехнулся в усы, похлопал его по плечу и вонзил свою кредитку в пасть расчетного автомата.
— Поехали отсюда, — сказал он. — Надоело. Как здесь люди живут?
«Ан-Лыбидь», серебристый сверхзвуковой «лимузин», украшенный семейным логотипом Макрицких, медленно снижался, приближаясь к Борисполю. Выполняя распоряжение деда, пилоты сделали полукруг над огромным городом, и у Леона перехватило дух. Залитый ослепительным солнцем, Киев радовался первому снегу, укрывшему его древние крыши, выбелившему многочисленные парки и днепровские берега. На маковках церквей снег успел подтаять, и золото горело под солнцем, словно костерки, там и сям разожженные среди тысячелетних холмов.
Леон уже не мог усидеть в велюровых объятиях кресла. Приподнявшись, он жадно смотрел на свой родной город, гордость и любовь славянского мира. Он не был дома больше года — и все это время, каждую секунду, проведенную в железном гробу планетолета, он мечтал именно об этом миге. Киев, его Киев медленно поворачивался под ним, приветствуя своего блудного сына, который наконец вернулся из холодных черных бездн!
Колеса самолета коснулись серого покрытия ВПП. Леон подхватил с соседнего кресла свой кофр и двинулся к выходу. Дед, сидевший возле пилотской кабины с терминалом на коленях, понимающе усмехнулся.
— Наконец, — сказал он. — Да?
Леон счастливо вздохнул.
Под трапом выстроились мать, бабушка, сестры и — чуть поодаль — смущенно улыбающаяся миниатюрная девушка с целой охапкой белых гвоздик. Рядом суетились сетевики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17