Не бывает же так, чтоб такой
великий чародей - и сгинул без следа! Верно? Это я им так говорю.
А они говорят, что не имеют понятия. Убежал-с... Это они так
говорят. А я вам предан и без вас никуда, господин Синяка. И
ждать могу хоть сто лет. А они меня с собой звали, только я не
поддался. Чего я там не видел? Я вас, господин Синяка, ждал. И
дождался, - слезливо заключил великан.
- Кто тебя с собой звал? - спросил Синяка.
- А этруски, - объяснил великан. - Они же съехали с сопки-то.
В Этрурию подались, я так полагаю. Все, все съехали, и люди, и
боги, и даже демон, мелкий пакостник. Хорошо там, говорят, в
Этрурии-то... Только далеко это, поди, да и давно.
- Зачем же ты остался?
Великан не ответил.
- Дурак ты, Пузан, - сказал Синяка.
- Я так давно вас ищу, господин Синяка, - жалобно басил
великан, растянув мокрый рот. - Ну так давно! Страшно же
одному...
Ему страшно, подумал Синяка. И повторил:
- С этрусками уходить надо было...
- А чего... - пробубнил великан и свесил голову. - Гоните от
себя? Не нужен, да?
Синяка еще немного подумал, покусал губы. Даже великана
Ларс Разенна принял к себе. Вот такого - глупого, безобразного.
Подхалима и труса. А Синяку прогнал. Интересно, Пузан знает об
этом?
- Иди сюда, - сказал, наконец, Синяка.
Великан неуклюже приблизился.
- Господин Синяка, - торжественно провозгласил он, - ежели
вам чего надо, то приказывайте, а я буду стараться...
- Сядь, - велел Синяка.
Великан осторожно примостился с ним рядом. И тогда Синяка
прижался головой к толстым, угловатым великаньим коленям и
громко, в голос, зарыдал.
Подумав, великан бережно накрыл его своей большой лапой и
тяжко, в два приема, вздохнул.
- Дела, - многозначительно уронил он, глядя в пространство
поверх растрепанных темных синякиных волос. Худые плечи Синяки
содрогались. Он что-то невнятно бормотал, а слезы текли и текли
из глаз.
Некоторое время Пузан стойко терпел неудобства, а потом
гулко пробасил:
- Это... Поплакали, господин Синяка, и хватит. Все равно вы
лучше всех, а что кое-кто тут у нас гордый, так это по молодости.
Синяка замолчал, перевел дыхание и, оторвавшись от колен
великана, вытер ладонями лицо. Он увидел прямо перед собой
маленькие серые глазки с красноватой сеточкой. И эти глазки
смотрели на него с пониманием и безграничной любовью.

Ноги путников утопали в мягком мохе болота. Саламандра,
недовольная сыростью, взгромоздилась Синяке на плечо, лениво
свесила хвост и уткнула сухую мордочку ему в шею. Маленькие
острые коготки проткнули синякину рубаху и царапались. Он не
обращал на это внимания.
Великан тяжеловесно ступал рядом, время от времени
проваливаясь в трясину по колено. Сапоги его безнадежно
промокли.
- Ты бы разулся, - сказал Синяка. - Ноги натрешь.
Великан только застенчиво улыбнулся.
Глядя на его нелепую фигуру, Синяка вдруг ощутил, как
отдаляется, отпускает его Ахен.
Внезапно великан охнул и споткнулся. Синяка чуть не налетел
на него. Великан резко оттолкнул его от себя, так что Синяка упал
на сырую кочку, лицом в куст голубики. Саламандра, оказавшись в
луже, издала пронзительный звук и, негодуя, быстро забралась
Синяке на голову, путаясь когтями в его волосах.
- Пузан, ты что, очу... - начал Синяка и замолчал, когда
увидел, что из могучего великаньего плеча торчит тонкая стрела с
иссиня-черным оперением.
Вторая стрела вонзилась в кочку, за которой лежал Синяка.
Он ясно видел спиральный узор, нанесенный на древко.
Пузан погрозил неведомо кому огромным кулаком.
- Вы можете их испепелить, господин Синяка? - деловито
спросил он, пытаясь в то же время рассмотреть стрелу у себя в
плече. Он трогал оперение и корчил при этом страшные гримасы.
Синяка встал во весь рост, осторожно вытащил из волос
бьющую хвостом саламандру и посадил ее себе на плечо. Он мог
испепелить целую армию. Об этом лучше даже не думать.
Еще одна стрела просвистела возле синякиного уха.
- Пузан, отойди-ка в сторону, - сказал Синяка.
- Убьют вас, убьют... - с обреченным видом забубнил великан,
однако подчинился.
Из зарослей на край болота бесшумно выступили две темные
фигуры. Они вышли одновременно, как по команде. Синяка
улыбнулся.
Это были воины в зеленых плащах с опущенными на глаза
капюшонами - чтобы комарье и мошка не забивались в волосы. На
ногах у них были удобные сапоги из мягкой кожи, а под плащами -
плотные кожаные куртки на завязках. Ростом они были на
полголовы ниже обыкновенного человека, а по сравнению с
высоким Синякой и вовсе казались маленькими.
Один из них откинул капюшон, и открылось молодое лицо,
очень бледное, со смелыми широко расставленными светло-серыми
глазами. Белые волосы, заплетенные у висков в две косы, были
схвачены на лбу простым кожаным ремешком.
Меч-акинак висел в ножнах на поясе справа, чехол, в котором
болотный человек носил лук, - слева. В колчанном отделении с
наружной стороны чехла Синяка разглядел иссиня-черное
оперение стрел.
Воин шагнул вперед, настороженно глядя на Синяку.
За спиной у чародея отчетливо застонал великан.
- Болотные люди... Наскочили-таки! Ясная Ран, за что нам
такая напасть? Испепелили бы их, господин Синяка, и дело с
концом!
- Нет, - сказал Синяка.
- Да почему же? - в отчаянии взвыл великан. - Вам это раз
плюнуть... Вы же не знаете их, а я знаю. Слыхали-с и
неоднократно. Они пьют кровь, воруют детей, прячутся от света -
боятся, значит, тепла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17