Ему было около сорока лет.
Он поднял руки к подбородку и дернул завязки плаща. Плащ
упал, прошуршав в полной тишине, и все увидели, что одежда
покрыта пятнами крови. Рядом с Синякой сжал губы Мела. Аэйта не
было видно.
Молчание нарушил тяжелый голос вождя.
- Говори, Фратак.
Фратак сказал:
- Сегодня они напали на нас у Дерева Восьми Клыков.
Ему не нужно было объяснять, кто такие "они". Мела отчетливо
скрипнул зубами.
- Нас было пятеро, их больше двадцати, - продолжал Фратак. -
Их вождь силен и полон дьявольского ума. - Внезапно плечи его
поникли. Казалось, он едва держится на ногах. - Они сожгли
дерево... - выговорил он с трудом.
Синяка почти физически ощутил, как волна ужаса
прокатилась по всему племени.
В эту минуту вождь выступил вперед и негромко, но очень
отчетливо спросил:
- Кто убит?
Фратак беззвучно пошевелил губами, прежде чем ответить:
- Алким, Афан, Кой и Меса...
Синяка ожидал горестного женского вопля, но все по-
прежнему молчали. Потом глухой мужской голос из толпы
проговорил:
- Зачем ты остался жив, если они погибли?
Фратак побледнел и пошатнулся, но ответил еще тише:
- Чтобы сказать вам об этом...
Но голос был неумолим:
- Как же ты уцелел?
Вместо Фратака ответил вождь:
- Он жив, и этого довольно.
Похоже, эти слова были приказом, потому что больше
вопросов не было. Фратак обессиленно опустился на землю. Возле
него уже стояла Асантао. Теплые карие глаза колдуньи быстро
отыскали в толпе Синяку.
- Помоги мне отнести его к дому, - сказала она так просто,
точно Синяка всю жизнь ходил у нее в помощниках.
Он не стал возражать.
Когда Фратак уже спал, измученный болью и усталостью,
Синяка спросил чародейку:
- Скажи, Асантао, эти убитые воины - Меса, Кой, Алким и... -
Он запнулся.
- Афан, - спокойно подсказала она, ничуть не удивленная тем,
что он запоминал их имена. - Что ты хочешь узнать о них?
- Разве в племени не осталось их близких?
- Почему же нет? Алким и Афан - братья, у них жив отец, у
Месы три сестры, а Кой был младшим из пятерых...
Синяка помолчал, собираясь с мыслями и не зная, как лучше
задать вопрос, а потом набрался духу и спросил прямо:
- Почему же никто не плачет по ним?
Асантао пожала плечами.
- Слезы прольются, беды остаются, - ответила она пословицей.
- Печаль не мочит, она жжет. - Глаза чародейки потемнели. -
Черная Тиргатао ходит по полю битвы с огненным рогом в руке.
Она выжигает радость из душ тех, кто остался в живых. Если бы
печаль поливала нас водой, мы перестали бы быть воинами. - Она
помолчала немного, а потом заключила: - Горькое это пламя. Кого
опалил огонь Тиргатао, тому вода уже не покажется сладкой.
Раненый застонал во сне. Асантао помогла ему лечь удобнее.
Синяка вспомнил об еще одной непонятной вещи.
- Что это за Дерево Восьми Клыков?
Асантао обтирала кровь раненого со своих рук.
- Это тайна, - коротко ответила она.
Синяка вздохнул.
- Тайна так тайна, - пробормотал он, решив не спорить.
Пузан, обдиравший перья с утки позади дома, обиженно
встрял:
- Вишь какие гордые... секреты все у них. Вы, господин
Синяка, только зря время тратите на эту мелюзгу. Верно замечено:
чем меньше нечисть размерами, тем больше в ней гонору и всякой
вредности...
- Заткнись, - оборвал его Синяка.
Асантао низко наклонила голову, убирая в свою корзину
коробки с порошками и травами, и Синяка заметил это.
- Он обидел тебя, - сказал он ей тихо. - Я убью этого
ублюдка!
Женщина вдруг улыбнулась.
- Он не отвечает. Мне довольно того, что ты думаешь не так,
как он.
- Не отвечает? Кое за что он сейчас ответит. - Синяка
возвысил голос. - Пузан, иди сюда!
Великан предстал с очень недовольным видом. Перья утки
прилипли к его локтям, кровавые пятна имелись на щеке и под
носом, где он, видимо, убил слепня.
- Чего? - спросил он. - Я делом занят. Для вас же стараюсь...
Он заметил, что Синяка по-настоящему сердится, и слегка
присел в испуге.
- Пузан, ты меня знаешь, - с легким нажимом проговорил
Синяка. - Если еще раз позволишь себе...
Великан быстро-быстро заморгал.
- Не... - сказал он жалобно, и его рот с готовностью
расплылся в плаксивой гримасе. - Ни в жизнь. Клянусь кишками
Торфинна, чтоб он вернулся, паразит! Я же все это любя и
исключительно потому, что вы великий, и я вам предан, а они это...
не уважают.
- Вон отсюда, - сказал Синяка.
Великан с видимым облегчением удалился. Из-за дома
доносилось теперь сопение, вызывающее, но не чрезмерно наглое.
- Зря ты с ним так, - сказала Асантао, пристально посмотрев
на Синяку. - Он тебя любит.
- Знаю, - буркнул Синяка.
Вечером он решил найти Аэйта. Свистнул ящерке, которая
подбежала из темноты и ткнулась носом в сапог. Синяка
наклонился и взял ее на руки. Пачкая его рубаху золой,
саламандра развалилась у него на плече, видимо, решив, что
пришла пора отдохнуть. Но Синяка легонько потрогал ее пальцем.
- Найди мне этого парнишку, Аэйта, - сказал он. -
Пожалуйста.
Рубиновые глазки на миг блеснули, коготки царапнули плечо, и
саламандра снова замерла, уютно пригревшись на плече. Она
упорно не слышала никаких просьб.
- Ах ты, ленивая жирная скотина, - прошептал Синяка. - Я
ведь могу тебе приказать.
На этот раз ящерка дернулась довольно сильно. Она помнила,
как он поймал ее, и ей совсем не хотелось снова корчиться,
придавленной его чудовищной властью. К тому же, в силу своей
безмозглости, человек не понимал, какую боль ей тогда причинил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17